Чем меньше потакать телу в еде, одежде, помещении, увеселении, тем свободнее жить. И напротив, только пустись улучшать еду, одежду, помещение, увеселения — и не будет конца трудам и заботам.
Свободен только тот, кому никто и ничто не может помешать сделать то, что он хочет. Такое дело есть только одно: любить.
Главное свойство во всяком искусстве — чувство меры.
Величайший плод ограничения желаний — свобода.
Надо непременно встряхивать себя физически, чтобы быть здоровым нравственно.
Искусство есть такое воздействие на людей, при котором в душах их таинственное становится очевидным, смутное делается ясным, сложное — простым, случайное — необходимым. Истинный художник всегда упрощает.
Менее всего просты люди, желающие казаться простыми.
Я так же беден, как природа,
И так же прост, как небеса,
И призрачна моя свобода,
Как птиц полночных голоса.
Всё нужно упрощать до предела, но не более того.
Как силён не высказываемый заговор людей о том, чтобы скрыть сознание своей несвободы.
Смирение есть последствие перенесения своих желаний из области вещественной в область духовную.
Сильные люди всегда просты.
Самый верный признак истины — простота и ясность. Ложь всегда сложна, вычурна и многословна.
Жизнь как отдельного человека, так и всего человечества есть неперестающая борьба плоти и духа. В борьбе этой дух всегда остаётся победителем, но победа эта никогда не окончательная, борьба эта бесконечна, она-то и составляет сущность жизни.
Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой.
Чего вы не понимаете, то не принадлежит вам.
Я замужем, но это поправимо...
Всё, что раздражает в других, может вести к пониманию себя.
Ко мне ворвался ты, как ураган, Господь,
И опрокинул мне с вином стакан, Господь!
Я пьянству предаюсь, а ты творишь бесчинства?
Гром разрази меня, коль ты не пьян, Господь!
Если тебе не нравится то, что ты получаешь, измени то, что ты даёшь.
Я думал, что опустился на самое дно, как вдруг снизу постучали.
Как с быком не биться, а молока от него не добиться.
Побывала я в Париже, в Вене, в Лондоне — и всюду одна да одна, и тут оказалось: быть одной в Париже ничуть не лучше, чем в Гринтауне, штат Иллинойс. Всё равно где — важно, что ты одна. Конечно, остаётся вдоволь времени размышлять, шлифовать свои манеры, оттачивать остроумие. Но иной раз я думаю: с радостью отдала бы острое словцо или изящный реверанс за друга, который остался бы со мной на субботу и воскресенье лет эдак на тридцать.
На чужой каравай рот не разевай.
