Всему ища вину вовне, я злился так, что лез из кожи...
Всему ища вину вовне,
Я злился так, что лез из кожи,
А что вина всегда во мне,
Я догадался много позже.
- #1
- Анна
- +5
Всему ища вину вовне,
Я злился так, что лез из кожи,
А что вина всегда во мне,
Я догадался много позже.
Пусть страшен путь мой, пусть опасен,
Ещё страшнее путь тоски...
Я обнял эти плечи и взглянул
на то, что оказалось за спиною,
и увидал, что выдвинутый стул
сливался с освещённою стеною.
Был в лампочке повышенный накал,
невыгодный для мебели истёртой,
и потому диван в углу сверкал
коричневою кожей, словно жёлтой.
Стол пустовал. Поблёскивал паркет.
Темнела печка. В раме запылённой
застыл пейзаж. И лишь один буфет
казался мне тогда одушевлённым.
Но мотылёк по комнате кружил,
и он мой взгляд с недвижимости сдвинул.
И если призрак здесь когда-то жил,
то он покинул этот дом. Покинул.
Никто на меня не похож и я ни на кого, посему советовать мне то или иное — бессмысленно.
Ах, дверь не запирала я,
Не зажигала свеч,
Не знаешь, как, усталая,
Я не решалась лечь.
Смотреть, как гаснут полосы
В закатном мраке хвой,
Пьянея звуком голоса,
Похожего на твой.
И знать, что всё потеряно,
Что жизнь — проклятый ад!
О, я была уверена,
Что ты придёшь назад.
Самое большое поражение в жизни человека — это надменность.
Весенним утром четверо мужчин
Шагали на рыбалку оживлённо.
— Нет, что за счастье,— вымолвил один,—
Что нам вослед не увязались жёны!
Ну до чего ж я, братцы, не люблю,
Когда во всё стараются соваться,
Воспитывать тебя, распоряжаться,
Да хоть бы взять красавицу мою!
И, задохнувшись от весёлой злости,
(Спасибо, дом достаточно далёк),
Он стал жене отсутствующей кости
Молоть буквально в пыль и порошок!
Другой сказал:— Бывает хуже, братцы!
Подумаешь, супруга командир!
А ты рискни хоть годик пообщаться
С женой, что вечно жаждет поругаться
Да ленится, нагуливая жир!
Придёт с работы — час толчёт картошку.
А поторопишь — лучше и не тронь:
Так и пойдёт на приступ с поварёшкой,
Из глаз огонь и изо рта огонь!
— Стоп!— рявкнул третий, закрутив картинно
Свой чёрный ус. — Всё это кутерьма!
Да нет страшнее в жизни для мужчины,
Чем ревность жён, сводящая с ума!
Вернулся поздно, а она не спит:
— Где, трам-там-там, тебя, мой милый, носит? —
И так «тепло» и «задушевно» спросит,
Что сердце в пятки в ужасе летит!
Четвёртый же сурово пробасил:
— Да вы ещё о главном не сказали,
А главное, что лгут они, канальи,
И сплетничают свыше всяких сил!
Мою хоть в кипяток с размаху бросьте,
Да ваших тоже, шут меня дери,
А через час приди и посмотри:
Кипят, а нам перемывают кости!
Блеснула речка весело вдали.
Мужья от криков чуточку устали.
И тут из сумок завтраки достали,
Которые им жёны припасли.
Костёр зари, оплавя небосклон,
Смотрел, как дружно «рыцари» шагали.
Те, что ни разу в жизни не болтали,
Не сплетничали зря и не ругали
Своих «болтливых» и «ужасных» жён...
Что может краткое свиданье
Мне в утешенье принести,
Час неизбежный расставанья
Настал, и я сказал: прости.
И стих безумный, стих прощальный
В альбом твой бросил для тебя,
Как след единственный, печальный,
Который здесь оставлю я.
Ты слишком щедро одарён судьбой,
Чтоб совершенство умерло с тобой.
Любовь ничтожна, если есть ей мера.
Вы мне сейчас — самый близкий, вы просто у меня больнее всего болите.