В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели...
В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Теперь книги пишут читатели и не читает никто.
В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Теперь книги пишут читатели и не читает никто.
А Вам я позвоню, когда стемнеет...
Будь собой, все остальные роли уже заняты.
Я не знаю что такое «рано», я знаю что такое «поздно».
Трусость — мать жестокости.
Только несчастный человек пытается доказывать, что он счастлив; только мёртвый человек старается доказать, что он жив; только трус пытается доказать, что он храбрец. Только человек, знающий свою низменность, пытается доказать своё величие.
Молчанье — это будущее дней,
катящихся навстречу нашей речи,
со всем, что мы подчёркиваем в ней,
с присутствием прощания при встрече.
Молчанье — это будущее слов,
уже пожравших гласными всю вещность,
страшащуюся собственных углов;
волна, перекрывающая вечность.
Молчанье есть грядущее любви;
пространство, а не мёртвая помеха,
лишающее бьющийся в крови
фальцет её и отклика, и эха.
Молчанье — настоящее для тех,
кто жил до нас. Молчание — как сводня,
в себе объединяющая всех,
в глаголющее вхожая сегодня.
Жизнь — только разговор перед лицом
молчанья...
Если вы измеряете свой успех мерой чужих похвал и порицаний, ваша тревога будет бесконечной.
Животное не допытывается, в чём смысл бытия. Оно живёт. Живёт ради жизни. Для него ответ заключён в самой жизни, в ней и радость, и наслаждение.
Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре.
Каждому человеку дано своё дело, и каждому делу — своё время.