Особенной любви достоин тот,
Кто недостойной душу отдаёт.
Однажды бедный еврей пришёл к раввину.
— Сил моих больше нет, — сказал он, — живу в нищете. Семья большая, дети орут, жена пилит, тёща подзуживает. Что делать?
— Купи козла, — отвечает раввин.
— Какой козёл? — поразился еврей. — Мы все ютимся в одной каморке!
— Купи козла, — повторяет раввин, — и приходи через месяц.
Еврей послушался и через месяц приходит обратно.
— Жизнь, — плачет он, — стала совсем уже невыносимой. Всё то же самое, только ещё козёл воняет, блеет и портит мебель.
— Продай козла, — отвечает на его жалобы раввин.
Еврей продал козла и вздохнул с несказанным облегчением: без козла жизнь стала терпимой.
Любовь терпелива, всё остальное нетерпеливо. Страсть нетерпелива; любовь терпелива. Как только вы понимаете, что терпение значит любовь, вы понимаете всё.
Больше всего говорит тот, кому нечего сказать.
И душ самонадеянно приняв...
Как часто, пёстрою толпою окружён,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
При шуме музыки и пляски,
При диком шёпоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски,
Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки, —
Наружно погружась в их блеск и суету,
Ласкаю я в душе старинную мечту,
Погибших лет святые звуки.
И если как-нибудь на миг удастся мне
Забыться, — памятью к недавней старине
Лечу я вольной, вольной птицей,
И вижу я себя ребёнком, и кругом
Родные всё места: высокий барский дом
И сад с разрушенной теплицей,
Зелёной сетью трав подёрнут спящий пруд,
А за прудом село дымится — и встают
Вдали туманы над полями.
В аллею тёмную вхожу я, сквозь кусты
Глядит вечерний луч, и жёлтые листы
Шумят под робкими шагами.
И странная тоска теснит уж грудь мою,
Я думаю об ней, я плачу и люблю,
Люблю мечты моей созданье
С глазами, полными лазурного огня,
С улыбкой розовой, как молодого дня
За рощей первое сиянье.
Так царства дивного всесильный господин —
Я долгие часы просиживал один,
И память их жива поныне
Под бурей тягостных сомнений и страстей,
Как свежий островок безвредно средь морей
Цветёт на влажной их пустыне.
Когда ж, опомнившись, обман я узнаю
И шум толпы людской спугнёт мечту мою,
На праздник незванную гостью,
О, как мне хочется смутить весёлость их
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
Облитый горечью и злостью!..
Меня потрясло не то, что ты солгал мне, а то, что я больше не верю тебе…
Как хорошо, что некого винить,
Как хорошо, что ты никем не связан,
Как хорошо, что до смерти любить
Тебя никто на свете не обязан.
Одно из величайших заблуждений при суждениях о человеке в том, что мы называем, определяем человека умным, глупым, добрым, злым, сильным, слабым, а человек есть всё: все возможности, есть текучее вещество.
Ветер жизни иногда свиреп.
В целом жизнь, однако, хороша.
И не страшно, когда чёрный хлеб,
Страшно, когда чёрная душа...
