Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна...
Добрый день, моя юность.
Боже мой, до чего ты прекрасна.
Добрый день, моя юность.
Боже мой, до чего ты прекрасна.
Люблю я солнце осени, когда,
Меж тучек и туманов пробираясь,
Оно кидает бледный мёртвый луч
На дерево, колеблемое ветром,
И на сырую степь. Люблю я солнце,
Есть что-то схожее в прощальном взгляде
Великого светила с тайной грустью
Обманутой любви; не холодней
Оно само собою, но природа
И всё, что может чувствовать и видеть,
Не могут быть согреты им; так точно
И сердце: в нём всё жив огонь, но люди
Его понять однажды не умели,
И он в глазах блеснуть не должен вновь
И до ланит он вечно не коснётся.
Зачем вторично сердцу подвергать
Себя насмешкам и словам сомненья?
Два года человек учится говорить, а потом всю оставшуюся жизнь — молчать.
Живы родители — почитай, померли — поминай!
Двери этой обители: выход и вход.
Что нас ждёт, кроме гибели, страха, невзгод?
Счастье? Счастлив живущий хотя бы мгновенье.
Кто совсем не родился — счастливее тот.
Всего, что не случилось, я не помню...
Когда вы думаете, что обманываете других, вы обманываете только себя.
Остроумие — это отдушина для чувства враждебности, которое не может быть удовлетворено другим способом.
Нет любви без надежды, нет надежды без любви, нет и обеих без веры.
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружён;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснётся,
Душа поэта встрепенётся,
Как пробудившийся орёл.
Тоскует он в забавах мира,
Людской чуждается молвы,
К ногам народного кумира
Не клонит гордой головы;
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков и смятенья полн,
На берега пустынных волн,
В широкошумные дубровы...
Не теряйте голову! А вдруг жизнь захочет вас ещё по ней погладить?