О судьба! Ты насилье во всём утверждаешь сама...
О судьба! Ты насилье во всём утверждаешь сама.
Беспределен твой гнёт, как тебя породившая тьма.
Благо подлым даришь ты, а горе — сердцам благородным.
Или ты не способна к добру, иль сошла ты с ума?
О судьба! Ты насилье во всём утверждаешь сама.
Беспределен твой гнёт, как тебя породившая тьма.
Благо подлым даришь ты, а горе — сердцам благородным.
Или ты не способна к добру, иль сошла ты с ума?
Только наша женщина, если на столе после еды осталось немного крошек, собирает их не тряпкой (за которой лень идти), а указательным пальцем. Слюнявит его и натыкивает на него крошки, а потом большим пальцем с указательного стряхивает их в мусорное ведро.
Что из того, что ты уже любила,
Кому-то, вспыхнув, отворяла дверь.
Всё это до меня когда-то было,
Когда-то было в прошлом, не теперь.
Мы словно жизнью зажили второю,
Вторым дыханьем, песнею второй.
Ты счастлива, тебе светло со мною,
Как мне тепло и радостно с тобой.
Но почему же всё-таки бывает,
Что незаметно, изредка, тайком
Вдруг словно тень на сердце набегает
И остро-остро колет холодком...
О нет, я превосходно понимаю,
Что ты со мною встретилась любя.
И всё-таки я где-то ощущаю,
Что, может быть, порою открываю
То, что уже открыто для тебя.
То вдруг умело галстук мне завяжешь,
Уверенной ли шуткой рассмешишь,
Намёком ли без слов о чём-то скажешь
Иль кулинарным чудом удивишь.
Да, это мне и дорого и мило,
И всё-таки покажется порой,
Что всё это уже, наверно, было,
Почти вот так же, только не со мной.
А как душа порой кричать готова,
Когда в минуту ласки, как во сне,
Ты вдруг шепнёшь мне трепетное слово,
Которое лишь мне, быть может, ново,
Но прежде было сказано не мне.
Вот так же точно, может быть, порою
Нет-нет и твой вдруг потемнеет взгляд,
Хоть ясно, что и я перед тобою
Ни в чём былом отнюдь не виноват.
Когда любовь врывается вторая
В наш мир, горя, кружа и торопя,
Мы в ней не только радость открываем,
Мы всё-таки в ней что-то повторяем,
Порой скрывая это от себя.
И даже говорим себе нередко,
Что первая была не так сильна,
И зелена, как тоненькая ветка,
И чуть наивна, и чуть-чуть смешна...
И целый век себе не признаёмся,
Что, повстречавшись с новою, другой,
Какой-то частью всё же остаёмся
С ней, самой первой, чистой и смешной.
Двух равных песен в мире не бывает,
И сколько б звёзд ни поманило вновь,
Но лишь одна волшебством обладает,
И, как ни хороша порой вторая,
Всё ж берегите первую любовь!
Мнениями высок, да делами низок.
Для того, чтоб понять по-настоящему, что есть та или иная страна или то или иное место, туда надо ехать зимой, конечно. Потому что зимой жизнь более реальна, больше диктуется необходимостью. Зимой контуры чужой жизни более отчётливы. Для путешественника это — бонус.
Пока не хлебнёшь горя сам, ты будешь всегда судить о чужом горе приблизительно и неверно!
Чтобы выжить, надо перестать допытываться, в чём смысл жизни. Жизнь сама по себе и есть ответ.
Не делайте что-нибудь только потому, что другие так делают.
Бог говорит с нами лицом к лицу только тогда, когда у нас у самих есть лицо.
В чём наша разница — вместо того, чтобы крикнуть: «Что же вы, суки, делаете?!», мы думаем: «Что же они, суки, делают».
У Бога нет религии.