Если, взглянув на свои поступки, видишь...
Если, взглянув на свои поступки, видишь, что стыдиться нечего, то отчего же ещё можно печалиться и испытывать страх?
Если, взглянув на свои поступки, видишь, что стыдиться нечего, то отчего же ещё можно печалиться и испытывать страх?
— От судьбы никому не уйти, — сказал он нетерпеливо.
— И никто не знает, когда она тебя настигнет. Какой смысл вести торг с временем? И что такое, в сущности, длинная жизнь? Длинное прошлое. Наше будущее каждый раз длится только до следующего вздоха. Никто не знает, что будет потом. Каждый из нас живет минутой. Всё, что ждёт нас после этой минуты, — только надежды и иллюзии.
Знаете, — вспоминала через полвека Раневская, — когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.
Если бы случилось, что реальность обогнала бы наши мечты, то это означало бы, что люди попросту перестали мечтать.
Никакая литература не может своим цинизмом перещеголять действительную жизнь.
Пять вещей составляют совершенную добродетель: серьёзность, щедрость души, искренность, усердие и доброта.
Больше должны ценить тех, кто растят и хорошо воспитывают детей, чем тех, кто их рожает.
Наша жизнь есть то, что мы думаем о ней.
Тогда, когда любовей с нами нет,
тогда, когда от холода горбат,
достань из чемодана пистолет,
достань и заложи его в ломбард.
Купи на эти деньги патефон
и где-нибудь на свете потанцуй
(в затылке нарастает перезвон),
ах, ручку патефона поцелуй.
Да, слушайте совета Скрипача,
как следует стреляться сгоряча:
не в голову, а около плеча!
Живите только плача и крича!
На блюдечке я сердце понесу
и где-нибудь оставлю во дворе.
Друзья, ах, догадайтесь по лицу,
что сердца не отыщется в дыре,
проделанной на розовой груди,
и только патефоны впереди,
и только струны-струны, провода,
и только в горле красная вода.
Есть такие люди, к которым просто хочется подойти и поинтересоваться, сложно ли без мозгов жить.
Стоишь высоко — не гордись, стоишь низко — не гнись.