Теперь, когда мы научились летать по воздуху как птицы...
Теперь, когда мы научились летать по воздуху как птицы, плавать под водой как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле как люди.
Теперь, когда мы научились летать по воздуху как птицы, плавать под водой как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле как люди.
Добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными.
Ложно присваивать себе какое-либо свойство, кичиться им — значит добровольно сознаваться в том, что у нас его нет. Кичится ли человек своим умом, учёностью, остроумием, успехом у женщин, богатством, знатным родом или чем-то иным, — отсюда можно заключить, что у него как раз по этой части имеется некоторый недостаток, ибо кто действительно обладает данным качеством, тому не придёт в голову подчёркивать и выставлять его напоказ.
Кто к минувшему глух
и к грядущему прост,
устремляет свой слух
в преждевременный рост.
Как земля, как вода
под небесною мглой,
в каждом чувстве всегда
сила жизни с иглой.
И невольным объят
страхом, вздрогнет, как мышь,
тот, в кого ты свой взгляд устремишь,
из угла устремишь.
Засвети же свечу
на краю темноты.
Я увидеть хочу
то, что чувствуешь ты.
В этом доме ночном,
где скрывает окно,
словно скатерть с пятном,
темноты полотно.
Ставь на скатерть стакан,
чтоб он вдруг не упал,
чтоб сквозь стол-истукан,
словно соль проступал,
незаметный в окне,
ослепительный путь —
будто льётся вино
и вздымается грудь.
Ветер, ветер пришёл,
шелестит у окна,
укрывается стол
за квадрат полотна,
и трепещут цветы
у него позади,
на краю темноты,
словно сердце в груди.
И чернильная тьма
наступает опять,
как движенье ума
отметается вспять,
и сиянье звезды
на латуни осей
глушит звуки езды
на дистанции всей.
Хоть будешь ты ещё любить,
Но прежним чувствам нет возврату.
Лучше поздно, чем никогда.
Приношу Вам любовь свою долгую,
сознавая ненужность её.
Воспитание не имеет никакого значения. То, что определяет наш путь, называется личной силой. Личность человека — это суммарный объём его личной силы. И только этим суммарным объёмом определяется то, как он живёт и как умирает.
Окончательную правду русскому человеку всегда сообщают матом.
Если бы змей был запретным, Адам и его бы съел.