Мы освободимся от высшего гнёта лишь тогда, когда освободимся...
Мы освободимся от высшего гнёта лишь тогда, когда освободимся от внутреннего рабства.
Мы освободимся от высшего гнёта лишь тогда, когда освободимся от внутреннего рабства.
У него голос — будто в цинковое ведро ссыт.
Брошена! Придуманное слово —
Разве я цветок или письмо?..
Демократия — мать тирании.
Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
В чём нашей жизни смысл? — Он нам непостижим.
Как много разных душ под колесом фатальным
Сгорает в пепел, в прах. А где, скажите, дым?
Ни один смертный не способен хранить секрет. Если молчат его губы, говорят кончики пальцев; предательство сочится из него сквозь каждую пору.
Три года вместе?.. Гиннеса ко мне!
Мы с детства верим, что раскаиваемся только в плохих поступках, хотя на самом деле мы без конца и трудолюбиво раскаиваемся в совершённых нами хороших поступках… Раскаиваясь в грехе, мы проделываем это поверхностно, по обязанности, равнодушно, чисто умозрительно; но когда мы раскаиваемся в хорошем поступке, раскаяние это бывает мучительным, жгучим и изливается прямо из сердца… Раскаявшись в грехе, мы прощаем себя и забываем о случившемся. Но, раскаиваясь в хорошем поступке, мы редко обретаем мир душевный и обычно продолжаем терзаться до конца своих дней. И это раскаяние остаётся вечно юным, сильным, глубоким и деятельным! От всего сердца облагодетельствовав неблагодарного человека, с каким упорством, с какой неизменной энергией раскаиваетесь вы в этом! По сравнению с этим раскаянием раскаяние во грехе — нечто пресное, жалкое и минутное.
В любом роде деятельности, если она ничем не ограничена, мы в конце концов терпим крах.
А Вас я попрошу упасть ничком...