Люди были созданы, чтобы быть любимыми. Вещи были созданы, чтобы...
Люди были созданы, чтобы быть любимыми. Вещи были созданы, чтобы ими пользовались. Но наш мир объят хаосом... Потому что, вещи любят, а людей используют.
Люди были созданы, чтобы быть любимыми. Вещи были созданы, чтобы ими пользовались. Но наш мир объят хаосом... Потому что, вещи любят, а людей используют.
Невозможно помочь человеку улыбнуться солнцу, пока он сам не осознает необходимость этого.
Надежда на радость немного меньше, чем сбывшееся удовольствие.
Сумев отгородиться от людей,
я от себя хочу отгородиться.
Не изгородь из тёсаных жердей,
а зеркало тут больше пригодится.
Я созерцаю хмурые черты,
щетину, бугорки на подбородке…
Трельяж для разводящейся четы,
пожалуй, лучший вид перегородки.
В него влезают сумерки в окне,
край пахоты с огромными скворцами
и озеро — как брешь в стене,
увенчанной еловыми зубцами.
Того гляди, что из озёрных дыр
да и вообще — через любую лужу
сюда полезет посторонний мир.
Иль этот уползёт наружу.
Счастье есть лишь мечта, а горе реально.
Мы все — машины времени. Вот почему всю свою жизнь я нахожусь под очарованием стариков. Потому что я знаю: вот сейчас нажму его потайную кнопку и окажусь в 1900 году. Или на Гражданской войне... А в детстве я встречал ветеранов Гражданской войны!
Мне с тобою пьяным весело —
Смысла нет в твоих рассказах.
Осень ранняя развесила
Флаги жёлтые на вязах.
Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаемся?
Мы хотели муки жалящей
Вместо счастья безмятежного...
Не покину я товарища
И беспутного и нежного.
Вдохновение приходит только во время работы.
А всё-таки осень хороша. Как красиво падает лист! Вот он оторвался, в нерешительности кружится, потом опускается ниже, ниже и наконец плавным движением приникает к земле, где лежат его братья — все тем же путём окончившие короткую жизнь. Падение листьев — символ жизни человеческой. Все мы рано или поздно после недолгого кружения по воздуху своих мыслей, грёз, заветных дум возвращаемся к земле. Все радости и все печали осени — в её неминуемости. Жёлтый сарай с увядшим хмелем, мокрая чёрная земля, скользкие мостки, жёлтые грустные листья — всё это и ненавистно и дорого, и ласкает и мучит.
Раньше я говорил: «Я надеюсь, что всё изменится». Затем я понял, что существует единственный способ, чтобы всё изменилось — измениться мне самому.
О несведущий в мире любви горемыка,
Знай, что всей нашей жизни основа — любовь!