Афоризмы
Все материалы
На данной странице находится список всех материалов (отборных афоризмов и цитат, приколов, статусов, анекдотов и пословиц).
1052/1054
Интересные цитаты
-
Жизнь без испытаний — это не жизнь...
Жизнь без испытаний — это не жизнь.
-
Нет ничего тягостнее сознания только что сделанной глупости...
Нет ничего тягостнее сознания только что сделанной глупости.
-
Лучше пить и весёлых красавиц ласкать...
Лучше пить и весёлых красавиц ласкать,
Чем в постах и молитвах спасенья искать.
Если место в аду для влюблённых и пьяниц,
То кого же прикажете в рай допускать? -
Не удерживай того, кто уходит от тебя, иначе не придёт тот, кто идёт к тебе...
Не удерживай того, кто уходит от тебя, иначе не придёт тот, кто идёт к тебе.
-
Добро всегда побеждает зло, значит, кто победил, тот и добрый...
Добро всегда побеждает зло, значит, кто победил, тот и добрый.
-
Я вижу вашу киску...
-
А ты точно охотник на уток?..
-
Хрен — самое умное растение, он всё знает...
-
Бывают люди, похожие на нули: им всегда необходимо, чтобы впереди...
Бывают люди, похожие на нули: им всегда необходимо, чтобы впереди их были цифры.
-
Коньяк в графине — цвета янтаря, что, в общем, для Литвы симптоматично...
Коньяк в графине — цвета янтаря,
что, в общем, для Литвы симптоматично.
Коньяк вас превращает в бунтаря.
Что не практично. Да, но романтично.
Он сильно обрубает якоря
всему, что неподвижно и статично.
Конец сезона. Столики вверх дном.
Ликуют белки, шишками насытясь.
Храпит в буфете русский агроном,
как свыкшийся с распутицею витязь.
Фонтан журчит, и где-то за окном
милуются Юрате и Каститис.
Пустые пляжи чайками живут.
На солнце сохнут пёстрые кабины.
За дюнами транзисторы ревут
и кашляют курляндские камины.
Каштаны в лужах сморщенных плывут
почти как гальванические мины.
К чему вся метрополия глуха,
то в дюжине провинций переняли.
Поёт апостол рачьего стиха
в своём невразумительном журнале.
И слепок первородного греха
свой образ тиражирует в канале.
Страна, эпоха — плюнь и разотри!
На волнах пляшет пограничный катер.
Когда часы показывают «три»,
слышны, хоть заплыви за дебаркадер,
колокола костёла. А внутри
на муки Сына смотрит Богоматерь.
И если жить той жизнью, где пути
действительно расходятся, где фланги,
бесстыдно обнажаясь до кости,
заводят разговор о бумеранге,
то в мире места лучше не найти
осенней, всеми брошенной Паланги.
Ни русских, ни евреев. Через весь
огромный пляж двухлетний археолог,
ушедший в свою собственную спесь,
бредёт, зажав фаянсовый осколок.
И если сердце разорвётся здесь,
то по-литовски писанный некролог
не превзойдёт наклейки с коробка,
где брякают оставшиеся спички.
И солнце, наподобье колобка,
зайдёт, на удивление синичке
на миг за кучевые облака
для траура, а может, по привычке.
Лишь море будет рокотать, скорбя
безлично — как бывает у артистов.
Паланга будет, кашляя, сопя,
прислушиваться к ветру, что неистов,
и молча пропускать через себя
республиканских велосипедистов.