Мы можем видеть, что с древних времён нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем шпаги, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики.
Много говорить и много сказать не есть одно и то же.
Людей страшат не дела, а лишь мнения об этих делах.
Я прозревал, глупея с каждым днём,
Я прозевал домашние интриги.
Не нравился мне век и люди в нём.
Не нравились. И я зарылся в книги.
Как жаль, что слово «ориентация»
Постигла такая компрометация.
Моё опасение вполне резонное:
На очереди слово «традиционная».
Счастье — как здоровье: когда его не замечаешь, значит оно есть.
Молчат и дремлют небеса,
Внизу века идут;
Никто не верит в чудеса,
Но все их тихо ждут.
Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень.
Дикари друг друга едят, культурные люди — обманывают, и это называется течением жизни.
Сея разумное, доброе, вечное,
Лучше уйти до пришествия осени,
Чтобы не видеть, какими увечными
Зёрна твои прорастают колосьями.
Нас создаёт и формирует то, что мы любим.
Какое удивительное счастье
Узнать, что ты над прожитым не властен,
Что то и называется судьбою,
Что где-то протянулось за тобою:
Моря и горы — те, что переехал,
Твои друзья, которых ты оставил,
И тёплый день посередине века,
Который твою молодость состарил —
— Всё потому, что чувствуя поспешность,
С которой смерть приходит временами,
Фальшивая и искренняя нежность
Кричит, как жизнь, бегущая за нами.
Ведь солдатами не рождаются,
Солдатами умирают.
В палате врач спрашивает больного:
— Что с Вами случилось?
— Меня жена бросила.
— Ну и стоило из-за этого прыгать с третьего этажа?
— Я не прыгал.
У стариков веселье тихое,
Чтоб не спугнуть воспоминаний.
Немногим людям дано постичь, что такое смерть; в большинстве случаев на неё идут не по обдуманному намерению, а по глупости и по заведённому обычаю, и люди чаще всего умирают потому, что не могут воспротивиться смерти.
