Одну и ту же глупость не следует совершать дважды; в конце концов...
Одну и ту же глупость не следует совершать дважды; в конце концов выбор достаточно велик.
Одну и ту же глупость не следует совершать дважды; в конце концов выбор достаточно велик.
Что царства, троны, столицы
У времени в глазах?
Расцвет их не больше длится,
Чем жизнь цветка в полях.
Но набухнут новые почки
Взор новых людей ласкать,
Но на старой усталой почве
Встают города опять.
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть:
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, лёгкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землёю,
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всём
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовём
Божественной стыдливостью страданья.
Значит — опять
темно и понуро
сердце возьму,
слезами окапав,
нести,
как собака,
которая в конуру
несёт
перееханную поездом лапу.
Если ты отважно смотришь в лицо опасности, ты уже уменьшаешь её наполовину. Что бы там ни было, никогда не беги. Никогда!
Всякая откровенно выраженная мысль, как бы она ни была ложна, всякая ясно переданная фантазия, как бы она ни была нелепа, не могут не найти сочувствия в какой-нибудь душе.
Тот, кто хочет увидеть живого Бога, пусть ищет его не в пустом небосводе собственного разума, но в человеческой любви.
Самоубийца именно потому и перестаёт жить, что не может перестать хотеть.
Есть люди, которые никогда не ошибаются, потому что ничего не хотят делать.
Мы не зря считаемся друзьями,
Вместе каждый вздох и каждый шаг,
Вечно жили общими делами,
Только нынче стало между нами
Что-то где-то, видимо, не так...
Спору нет: знакомых в мире много.
Их теряют и находят вновь.
Ну, а дружба, дружба, как любовь, —
Это двухколейная дорога.
Через годы и десятки встреч
Ей бежать стремительно по свету.
И никто не вправе пересечь
Или оборвать дорогу эту.
Это так. Но, знаешь, иногда
Что-то горько душу затуманит.
Коль скалу песчинка перетянет —
Это ведь, пожалуй, ерунда.
Знаешь сам, как я на дружбу прочен:
Что случись — я рядом в тот же час.
Но порой вдруг ты мне нужен очень,
Я звоню, тревожно-озабочен.
— Хорошо, — ты скажешь, — я сейчас!
А потом опять снимаешь трубку:
— Извини, брат, но спешу к другим... —
Так и не пойму я, в чём тут штука:
То ли рюмка где-то, то ли юбка,
То ли новый заграничный фильм.
Дело тут, наверно, не в обиде.
Я могу понять и то и сё,
Но, в беде порою друга видя,
Я, наверно, плюнул бы на всё!
Знаешь, всё не так уж в мире сложно,
Как иные думают, скользя.
Как в любви есть и «нельзя», и «можно»,
Так есть в дружбе «можно» и «нельзя».
Можно спорить, можно ошибаться,
Горячиться, ссориться порой,
Но нельзя душою отстраняться,
Как нельзя ни разу поступаться
Ни любовью общей, ни враждой.
В жизни глупо вздорничать и важничать,
Но не доходить ведь до того,
Чтобы хлебосолить или бражничать
С недругами друга своего.
Что-то тут не очень настоящее,
Что-то от размолвок и разлук,
Что-то, брат, совсем неподходящее
К слову «друг» и пониманью «друг».
Мы с тобой в пути уже давно,
Было всё, но только больше светлого.
И сейчас я не писал бы этого,
Если б сердцу было всё равно.
Дружба — не апрельская вода.
Здесь зима с теплом не совмещаются,
И потери тут не возмещаются,
«Да» и «нет» здесь только навсегда!
И ничто тут не приходит вновь,
Потому что дружба — это много,
Потому что дружба, как любовь, —
Это двухколейная дорога!
В мужчине ум — решающая ценность
И сила — чтоб играла и кипела,
А в женщине пленяет нас душевность
И многие другие части тела.
Щедрость у богатого часто есть лишь особого рода застенчивость.
Три вещи в дрожь приводят нас,
Четвёртой — не снести.
В великой Книге сам Агур
Их список поместил.
Все четверо — проклятье нам,
Но всё же в списке том
Агур поставил раньше всех
Раба, что стал царём.
Коль шлюха выйдет замуж, то
Родит, и грех забыт.
Дурак нажрётся и заснёт,
Пока он спит — молчит.
Служанка стала госпожой,
Так не ходи к ней в дом!
Но нет спасенья от раба,
Который стал царём!
Он в созиданьи бестолков,
А в разрушеньи скор,
Он глух к рассудку — криком он
Выигрывает спор.
Для власти власть ему нужна,
И силой дух поправ,
Он славит мудрецом того,
Кто лжёт ему: «Ты прав!»
Он был рабом и он привык,
Что коль беда пришла,
Всегда хозяин отвечал
За все его дела.
Когда ж он глупостью теперь
В прах превратил страну,
Он снова ищет на кого
Свалить свою вину.
Он обещает так легко,
Но всё забыть готов.
Он всех боится — и друзей,
И близких, и врагов.
Когда не надо — он упрям,
Когда не надо — слаб,
О раб, который стал царём,
Всё раб, всё тот же раб.
Честь — это внешняя совесть, а совесть — это внутренняя честь.
Чёрную и прочную разлуку
Я несу с тобой наравне.
Что ж ты плачешь?
Дай мне лучше руку,
Обещай опять прийти во сне.
Мне с тобою как горе с горою...
Мне с тобой на свете встречи нет.
Только б ты полночною порою
Через звёзды мне прислал привет.
В суде:
— Потерпевший, так Вы утверждаете, что обвиняемый пытался выбить Вам глаз?
— Нет, что Вы, наоборот: у меня сложилось впечатление, что он пытался вбить мне его поглубже!