Бог сотворил кошку для того, чтобы у человека был тигр, которого...
Бог сотворил кошку для того, чтобы у человека был тигр, которого можно погладить.
Бог сотворил кошку для того, чтобы у человека был тигр, которого можно погладить.
Если средства или обстоятельства не позволяют тебе блистать, не старайся скрывать лишений; скорее избери другую крайность: цинизм своей резкостью импонирует суетному мнению света, между тем как мелочные ухищрения тщеславия делают человека смешным и достойным презрения.
«Этих глаз не любил ты и лжёшь,
Что любишь теперь и что снова
Ты в разлёте бровей узнаёшь
Все восторги и муки былого!
Ты и голоса не любил,
Что ж пугают тебя эти звуки?
Разве ты до конца не убил
Чар его в роковой разлуке?
Не любил ты и этих волос,
Хоть сердце твоё забывало
Стыд и долг и в бессилье рвалось
Из-под чёрного их покрывала!"
«Знаю всё! Потому-то моё
Сердце бьётся так глухо и странно!»
«Но зачем же притворство твоё?»
«Счастлив я — ноет старая рана».
Борьба даёт вкус жизни.
Грех не в темноте, а в нежелании света.
Не лёгкий хлеб, не лёгкое питьё,
Не словеса, что в воздухе повисли, -
Пинки судьбы и ужасы её
Нас побуждают к действию и мысли!
Большие страдания совсем подавляют меньшие и, наоборот, при отсутствии больших страданий уже самые ничтожные неприятности мучают и расстраивают нас.
Как я могу сказать, каким будет наше будущее через двадцать лет, когда я даже не знаю, каким будет через год наше прошлое?
Льстят тем, кого боятся.
Человек создан для действия. Не действовать и не существовать для человека — одно и то же.
Одиночество не имеет никакого отношения к тому, много у нас знакомых или мало.
За столом. Вовочка тянется за солью. Мать:
— Чего ты тянешься через весь стол, у тебя что, языка нет?!
— Есть, но руки длиннее.
Люди боятся великой музыки, люди боятся великой поэзии, люди боятся глубокой Близости. Их любовные романы — это просто игра «ударь и убеги». Они не идут глубоко в существо друг друга, потому что идти глубоко в существо друг друга страшно — потому что водоём существа «другого» отразит Тебя...
Мы обращаемся с действительностью, как с докучливым гостем, напрашивающимся на наше знакомство; мы стараемся запереться от неё.
От желчи мир изнемогает,
Планета печенью больна:
Говно говно говном ругает,
Не вылезая из говна.
Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.
Вся комната напоена
Истомой — сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.
Немного красного вина,
Немного солнечного мая —
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.