Тот, кто добр — свободен, даже если он раб; тот, кто зол — раб, даже если...
Тот, кто добр — свободен, даже если он раб; тот, кто зол — раб, даже если он король.
Тот, кто добр — свободен, даже если он раб; тот, кто зол — раб, даже если он король.
Понимают друг друга, не те, что говорят на одном языке; понимают друг друга, те, что разделяют одно чувство.
Всем хорошим во мне я обязан книгам.
И как мы обходились без сопливых?!
Бог — это надежда для храброго, а не оправдание для трусливого.
Истина средства заключается в его адекватности цели.
Скакал Илья Муромец три дня и три ночи, пока у него скакалку не отобрали.
Возвысить душу знаньями стремись,
Она вместит их, словно звёзды высь.
Душа — светильник, чей огонь познанье,
Аллаха мудрость — масло для него.
Погас светильник — это знак того,
Что кончилось твоё существованье.
Били копыта. Пели будто:
— Гриб.
Грабь.
Гроб.
Груб. —
Ветром опита,
льдом обута,
улица скользила.
Лошадь на круп
грохнулась,
и сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал:
— Лошадь упала! —
— Упала лошадь! —
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошёл
и вижу
глаза лошадиные...
Улица опрокинулась,
течёт по-своему…
Подошёл и вижу —
за каплищей каплища
по морде катится,
прячется в ше́рсти...
И какая-то общая
звериная тоска
плеща вылилась из меня
и расплылась в шелесте.
«Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте —
чего вы думаете, что вы их плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь».
Может быть
— старая —
и не нуждалась в няньке,
может быть, и мысль ей моя казалась пошла́,
только
лошадь
рванулась,
встала на́ ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребёнок.
Пришла весёлая,
стала в стойло.
И всё ей казалось —
она жеребёнок,
и стоило жить,
и работать стоило.
Мы сядем в час и встанем в третьем,
Я с книгою, ты с вышиваньем,
И на рассвете не заметим,
Как целоваться перестанем.
Чем шире душа человека, тем глубже он любит.
Если я на тебя смотрю, это не значит, что я тебя вижу!
Чем больше человек молчит, тем больше он начинает говорить разумно.
Улыбнись и пусть все ломают голову что у тебя на уме.
Ты в страсти горестной находишь наслажденье;
Тебе приятно слёзы лить,
Напрасным пламенем томить воображенье
И в сердце тихое уныние таить.