Осень — это вторая весна, когда каждый лист — цветок...
Осень — это вторая весна, когда каждый лист — цветок.
Осень — это вторая весна, когда каждый лист — цветок.
Простота — одно из лучших качеств человека.
Для раненой любви вина готовь.
Мускатного. И алого, как кровь.
Залей пожар — бессонный, затаённый,
И в чёрный шёлк запутай душу вновь.
Наша жизнь — одна бродячая тень, жалкий актёр, который кичится какой-нибудь час на сцене, а там пропадает без вести; сказка, рассказанная безумцем, полная звуков и ярости и не имеющая никакого смысла.
В Америке, в Скалистых горах, я видел единственный разумный метод художественной критики. В баре над пианино висела табличка:
«Не стреляйте в пианиста — он делает всё, что может».
Разбойник требует: кошелек — или жизнь. Врач отнимает и кошелек, и жизнь.
Будет и на нашей улице публичный дом.
Сделай первый шаг и ты поймёшь, что не всё так страшно.
Что мы можем сказать о Боге? Ничего. Что мы можем сказать Богу? Всё.
Орфографические ошибки в письме — как клоп на белой блузке.
Изведав быстрых дней течение,
Я не скрываю опыт мой:
Ученье — свет, а неученье —
Уменье пользоваться тьмой.
Они приходят к нам, когда
У нас в глазах не видно боли.
Но боль пришла — их нету боле:
В кошачьем сердце нет стыда!
Смешно, не правда ли, поэт,
Их обучать домашней роли.
Они бегут от рабской доли:
В кошачьем сердце рабства нет!
Как ни мани, как ни зови,
Как ни балуй в уютной холе,
Единый миг — они на воле:
В кошачьем сердце нет любви!
Неохотно и несмело
Солнце смотрит на поля —
Чу! за тучей прогремело,
Принахмурилась земля.
Ветра тёплого порывы —
Дальний гром и дождь порой...
Зеленеющие нивы
Зеленее под грозой.
Вот пробилась из-за тучи
Синей молнии струя —
Пламень белый и летучий
Окаймил её края.
Чаще капли дождевые,
Вихрем пыль летит с полей,
И раскаты громовые
Всё сердитей и смелей...
Солнце раз ещё взглянуло
Исподлобья на поля,
И в сиянье потонула
Вся смятенная земля.
День — это маленькая жизнь, и надо прожить её так, будто ты должен умереть сейчас, а тебе неожиданно подарили ещё сутки.