Тебе от наслаждения отречься жизнь, полная соблазна не даёт...
Тебе от наслаждения отречься
Жизнь, полная соблазна не даёт.
Земная радость — это лишь мгновенье
Пред вечностью, которая нас ждёт.
Тебе от наслаждения отречься
Жизнь, полная соблазна не даёт.
Земная радость — это лишь мгновенье
Пред вечностью, которая нас ждёт.
Женщин следует либо боготворить, либо оставлять. Другого быть не может.
За то, что один испытал наслаждение, другой должен жить, страдать и умереть.
Сейчас у нас дешевле — заплатить...
Нам следует твёрдо помнить, что «сегодня» бывает только один раз и никогда уже не повторится. Мы же воображаем, что оно возвратится завтра же; однако «завтра» — это уже другой день, который наступает тоже лишь один раз. Мы забываем, что каждый день — интегральная, незаменимая часть жизни.
Мы лучше ценили бы настоящее и больше наслаждались бы им, если бы в те хорошие дни, когда мы здоровы, сознавали бы, как во время болезни или в беде, всякий час, когда мы не страдали и не терпели, казался нам бесконечно радостным, чем-то вроде потерянного рая или встреченного друга. Но мы проживаем хорошие дни, не замечая их; лишь когда наступают тяжёлые времена, мы жаждем вернуть их и становимся вдвойне несчастными. Мы пропускаем с кислым лицом тысячи весёлых и приятных часов, не наслаждаясь ими, чтобы потом в дни горя с тщетной грустью вздыхать по ним. Следует по достоинству оценить сносное настоящее, хотя бы самое обыденное, которое мы обычно равнодушно пропускаем мимо себя и даже стараемся отбыть как можно скорее. Не надо забывать, что настоящее сейчас же отходит в область прошлого, где оно, освещённое сиянием вечности, сохраняется нашей памятью, и когда эта последняя в тяжёлый час снимет завесу, мы искренне будем жалеть о его невозвратности.
Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
И эту песню я невольно
Отдам на смех и поруганье,
Затем, что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.
Если вы думаете, что приключения опасны, попробуйте рутину — это смертельно.
Человек часто сам себе злейший враг.
Я до сих пор восхищён видом облаков и закатом. Я всегда загадываю желание, когда вижу радугу или падающую звезду. Я видел метеоритный дождь. Мир полон чудес.
Совсем не знак бездушья — молчаливость. Гремит лишь то, что пусто изнутри.
Школа не имеет ничего общего с образованием. Это институт контроля, где детям прививают основные навыки общежития.
Что я делаю на свете? — Слушаю свою душу.
Кто роет яму, тот упадёт в неё, и кто покатит вверх камень, к тому он воротится.
В воздухе — сильный мороз и хвоя.
Наденем ватное и меховое.
Чтоб маяться в наших сугробах с торбой —
лучше олень, чем верблюд двугорбый.
На севере если и верят в Бога,
то как в коменданта того острога,
где всем нам вроде бока намяло,
но только и слышно, что дали мало.
На юге, где в редкость осадок белый,
верят в Христа, так как сам он — беглый:
родился в пустыне, песок-солома,
и умер тоже, слыхать, не дома.
Помянем нынче вином и хлебом
жизнь, прожитую под открытым небом,
чтоб в нём и потом избежать ареста
земли — поскольку там больше места.