Чтобы получить признание — надо, даже необходимо, умереть.
Женщины умирают позже мужчин, потому что вечно опаздывают.
— В чём я увижу вас в следующий раз?
— В гробу, — предположила Раневская.
Соседка, вдова моссоветовского начальника, меняла румынскую мебель на югославскую, югославскую на финскую, нервничала. Руководила грузчиками... И умерла в 50 лет на мебельном гарнитуре. Девчонка!
Мне иногда кажется, что я ещё живу только потому, что очень хочу жить. За 53 года выработалась привычка жить на свете. Сердце работает вяло и всё время делает попытки перестать мне служить, но я ему приказываю: «Бейся, окаянное, и не смей останавливаться».
Сейчас, когда человек стесняется сказать, что ему не хочется умирать, он говорит так: очень хочется выжить, чтобы посмотреть, что будет потом. Как будто если бы не это, он немедленно был бы готов лечь в гроб.
Обсуждая только что умершую подругу-актрису:
— Хотелось бы мне иметь её ноги — у неё были прелестные ноги! Жалко — теперь пропадут...
Он умрёт от расширения фантазии.
Жизнь — это затяжной прыжок из пи*ды в могилу.
— Нонна, а что, артист Н. умер?
— Умер.
— То-то я смотрю, он в гробу лежит...
Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения».
Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни.
День — это маленькая жизнь, и надо прожить её так, будто ты должен умереть сейчас, а тебе неожиданно подарили ещё сутки.
Надо жить так, чтобы не бояться смерти и не желать её.
Очень тяжело быть гением среди козявок.
Не надо иметь друзей, с друзьями надо дружить.
Смотрю в книгу, вижу фигу.
Но разве я к тебе вернуться смею?
Под бледным небом родины моей
Я только петь и вспоминать умею,
А ты меня и вспоминать не смей.
Бывают люди, похожие на нули: им всегда необходимо, чтобы впереди их были цифры.
Если уж один бессмысленный каприз красавицы бывал причиной переворотов всемирных и заставлял делать глупости умнейших людей, что же было бы тогда, если бы этот каприз был осмыслен и направлен к добру.
Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт. Поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова.) А кто причислил меня к роду человеческому?
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят... где учат...
Бродский: Я не думал, что это даётся образованием.
Судья: А чем же?
Бродский: Я думаю это... (растерянно) от Бога...
Всё знают и всё понимают только дураки да шарлатаны.
Страшно выговорить, но люди видят только то, что хотят видеть, и слышат то, что хотят слышать. На этом свойстве человеческой природы держится 90% чудовищных слухов, ложных репутаций, свято сбережённых сплетен. Несогласных со мной я только прошу вспомнить то, что им приходилось слышать о самих себе.
Не мыслям надобно учить, а мыслить.
Чужими руками жар загребать.
