Поймёшь ли ты, который сыт всегда, что иногда с людьми творит нужда?..
Поймёшь ли ты, который сыт всегда,
Что иногда с людьми творит нужда?
Поймёшь ли ты, который сыт всегда,
Что иногда с людьми творит нужда?
Увы, не всё равно ли,
Где стать добычей тленья и червей,
Где гибнуть: в цирке иль на бранном поле,
И там и здесь — театр, где смерть в коронной роли.
Самое худшее одиночество — это остаться среди тех, кто не понимает тебя.
Прежде думай, потом говори. Но остановись прежде, чем тебе скажут «довольно». Человек выше животного способностью речи, но он ниже его, если употребляет её не должным образом.
Никто не попадается на лесть так, как люди, объятые самомнением.
Жизнь тела есть зло и ложь. И потому уничтожение этой жизни тела есть благо, и мы должны желать его.
Те люди, которых особенно волнуют страсти, больше всего могут насладиться жизнью.
Если у Вас за спиной кричат «Дурак!», то это не повод оглядываться.
Толпа жадно читает исповеди, записи etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении.
Наказывай сына своего, доколе есть надежда, и не возмущайся криком его. Гневливый пусть терпит наказание, потому что, если пощадишь его, придётся тебе ещё больше наказывать его.
Цинизм — это юмор в плохом настроении.
Ты говоришь, что нет любви во мне.
Но разве я, ведя войну с тобою,
Не на твоей воюю стороне
И не сдаю оружия без боя?
Вступал ли я в союз с твоим врагом,
Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?
И разве не виню себя кругом,
Когда меня напрасно ты обидишь?
Какой заслугой я горжусь своей,
Чтобы считать позором униженье?
Твой грех мне добродетели милей,
Мой приговор — ресниц твоих движенье.
В твоей вражде понятно мне одно:
Ты любишь зрячих, — я ослеп давно.
Испытывал ли я когда-нибудь угрызения совести? Память моя хранит на этот счёт молчание.
Ваш ум — всё. Вы становитесь тем, что думаете.