Голые сучья, кажущиеся зимой спящими, тайно работают, готовясь к своей весне...
Голые сучья, кажущиеся зимой спящими, тайно работают, готовясь к своей весне.
Голые сучья, кажущиеся зимой спящими, тайно работают, готовясь к своей весне.
Я слышу речь не мальчика, но мужа.
Ты не делаешь меня счастливее, ты делаешь меня умнее.
Остроумие — это отдушина для чувства враждебности, которое не может быть удовлетворено другим способом.
Хотя болит изношенное тело,
Мне всё-таки неслыханно везёт:
Моя душа настолько очерствела,
Что совесть её больше не грызёт.
У сердца и горя ничья не случается.
Человек так легко раним.
И если с горем он не расправится,
То горе расправится с ним.
Ночь придаёт блеск звёздам и женщинам.
Девушкам не хватает женственности, а женщинам девственности!
Ответ на вопросы, которые оставляет без ответа философия, заключается в том, что они должны быть иначе поставлены.
Искусство писать — это искусство сокращать.
Родина... Что-то остаётся в нас от родины такое, что живёт в нас на всю жизнь, то радуя, то мучая, и всегда кажется, что мы её, родину, когда-нибудь ещё увидим. А живёт в нас от всей родины или косогор какой-нибудь, или дом, или отсыревшее бревно у крыльца, где сидел когда-то глухой весенней ночью и слушал ночь...
Что посмеешь, то и пожмёшь.
Ложно присваивать себе какое-либо свойство, кичиться им — значит добровольно сознаваться в том, что у нас его нет. Кичится ли человек своим умом, учёностью, остроумием, успехом у женщин, богатством, знатным родом или чем-то иным, — отсюда можно заключить, что у него как раз по этой части имеется некоторый недостаток, ибо кто действительно обладает данным качеством, тому не придёт в голову подчёркивать и выставлять его напоказ.
Мудрец не свободен от страстей, а умерен в страстях.
Ненавижу римлянина по имени Статус Кво, — сказал он мне однажды. — Шире открой глаза, живи так жадно, как будто через десять секунд умрёшь. Старайся увидеть мир. Он прекрасней любой мечты, созданной на фабрике и оплаченной деньгами. Не проси гарантий, не ищи покоя — такого зверя нет на свете. А если есть, так он сродни обезьяне-ленивцу, которая день-деньской висит на дереве головою вниз и всю свою жизнь проводит в спячке. К чёрту! — говорил он. — Тряхни посильнее дерево, пусть эта ленивая скотина треснется задницей об землю!
Тому, что низко и в грязи лежит,
Любовь дарует благородный вид.
Любовь глядит не взором, а душой;
Крылатый Купидон — божок слепой;
Он, впрочем, и душой не прозорлив:
Крылат, безглаз, нелепо тороплив.
Любовь — дитя; ей словно нипочём
Обманываться в выборе своём.