Голые сучья, кажущиеся зимой спящими, тайно работают, готовясь к своей весне...
Голые сучья, кажущиеся зимой спящими, тайно работают, готовясь к своей весне.
Голые сучья, кажущиеся зимой спящими, тайно работают, готовясь к своей весне.
Один в поле — не воин.
Если любовь уходит, какое найти решенье?
Можно прибегнуть к доводам, спорить и убеждать,
Можно пойти на просьбы и даже на униженья,
Можно грозить расплатой, пробуя запугать.
Можно вспомнить былое, каждую светлую малость,
И, с дрожью твердя, как горько в разлуке пройдут года,
Поколебать на время, может быть, вызвать жалость
И удержать на время. На время — не навсегда.
А можно, страха и боли даже не выдав взглядом,
Сказать: — Я люблю. Подумай. Радости не ломай.
И если ответит отказом, не дрогнув, принять как надо,
Окна и двери — настежь: — Я не держу. Прощай!
Конечно, ужасно трудно, мучась, держаться твёрдо.
И всё-таки, чтоб себя же не презирать потом,
Если любовь уходит — хоть вой, но останься гордым.
Живи и будь человеком, а не ползи ужом!
Дом стоит, свет горит,
Из окна видна даль.
Так откуда взялась печаль?
И, вроде, жив и здоров,
И, вроде, жить не тужить.
Так откуда взялась печаль?
Самолюбие не так заслуживает осуждения, как недостаток самоуважения.
Коль век ни сократить, ни удлинить нельзя,
Ценить не стоит жизнь, но и винить нельзя.
Увы, тебе и мне доставшиеся судьбы —
Не воск, руками их перелепить нельзя.
Из логова змиева,
Из города Киева,
Я взял не жену, а колдунью.
А думал — забавницу,
Гадал — своенравницу,
Весёлую птицу-певунью.
Покликаешь — морщится,
Обнимешь — топорщится,
А выйдет луна — затомится,
И смотрит, и стонет,
Как будто хоронит
Кого-то, — и хочет топиться.
Твержу ей: крещённому,
С тобой по-мудрёному
Возиться теперь мне не в пору;
Снеси-ка истому ты
В днепровские омуты,
На грешную Лысую гору.
Молчит — только ёжится,
И всё ей неможется,
Мне жалко её, виноватую,
Как птицу подбитую,
Берёзу подрытую,
Над участью, Богом заклятую.
— Почему блондинки, когда пьют таблетки, пищат?
— Потому что на упаковке написано: «После приёма пищи».
— Я люблю тебя!
— Я не знаю, что сказать...
— Скажи мне как есть.
— Ешь ртом.
Никто так не падок на лесть, как тот честолюбец, который хотел быть первым, но не смог им стать
— Что это у Вас, Фаина Георгиевна, глаза воспалены?
— Вчера отправилась на премьеру, а передо мной уселась необычно крупная женщина. Пришлось весь спектакль смотреть через дырочку от серёжки в её ухе.
Власть не портит человека, человека портит страх потерять власть.
С тем, кто свои заблужденья возвёл в правоту,
Лучше не спорь, нелегко исцелить слепоту.
Сердце такого подобно кривому зерцалу:
Всё исказит и в ничто превратит красоту.