Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело... Может быть, я психопатка? Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей.
Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.
Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга — «Судьба — шлюха».
Я как старая пальма на вокзале — никому не нужна, а выбросить жалко.
...Как я неправильно питаюсь!
(А правильно и не пытаюсь).
Что-то давно мне не говорят, что я бл*дь. Теряю популярность.
Я — выкидыш Станиславского!
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
Я заметила, что если не кушать хлеб, сахар, жирное мясо, не пить пиво с рыбкой — морда становится меньше, но грустнее.
Питаться в одиночку так же противоестественно, как срать вдвоём!
Раневская обедала в ресторане и осталась недовольна и кухней, и обслуживанием.
— Позовите директора, — сказал она, расплатившись.
А когда тот пришёл, предложила ему обняться.
— Что такое? — смутился тот.
— Обнимите меня, — повторила Фаина Георгиевна.
— Но зачем?
— На прощание. Больше вы меня здесь не увидите.
Я как яйца: участвую, но не вхожу.
Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много — в Книгу о вкусной и здоровой пище.
В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.
— Вы не поверите, Фаина Георгиевна, но меня ещё не целовал никто, кроме жениха.
— Это вы хвастаете, милочка, или жалуетесь?
Точность — вежливость поваров.
Хрен, положенный на мнение окружающих, обеспечивает спокойную и счастливую жизнь.
Воля человеческая направлена к той же цели, как у животных, — к питанию и размножению. Но посмотрите, какой сложный и искусный аппарат дан человеку для достижения этой цели, — сколько ума, размышления и тонких отвлечённостей употребляет человек даже в делах обыденной жизни! Тем не менее и человеком, и животными преследуется и достигается одна и та же цель. Для большей ясности приведу два сравнения: вино, налитое в глиняный сосуд и в искусно сделанный кубок, остаётся одним и тем же; или два совершенно одинаковых клинка, из одного и того же металла и в одной и той же мастерской сработанные, могут иметь разные рукояти: один золотую, другой — из латуни.
Пристают, просят писать, писать о себе. Отказываю. Писать о себе плохо — не хочется. Хорошо — неприлично. Значит, надо молчать. К тому же я опять стала делать ошибки, а это постыдно. Это как клоп на манишке. Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать. Так доживаю с этой отдачей. Воспоминания — это богатство старости.
Он есть, мой сонный мир, его не может не быть, ибо должен же существовать образец, если существует корявая копия.
Чтобы осознать реальность, привычную для другого, вначале необходимо освободиться от собственной реальности; но человеку совсем не просто избавиться от привычной картины мира, эту привычку необходимо сломать силой.
И мы уходим.
Теперь уже и вправду — навсегда.
Ведь если может человек вернуться
на место преступленья, то туда,
где был унижен, он придти не сможет.
Женщины не могут хранить тайны, но ни одна из них не разболтает то, что у неё на сердце.
Что значит — выпить? Он не понимает, что он говорит. Я не понимаю, что я говорю. Но мы понимаем друг друга.
И казалось, что после конца
Никогда ничего не бывает.
Скажите, Вы в мультфильмах не снимались?
Ты не делаешь меня счастливее, ты делаешь меня умнее.
В этом мире неверном не будь дураком:
Полагаться не вздумай на тех, кто кругом.
Трезвым оком взгляни на ближайшего друга —
Друг, возможно, окажется злейшим врагом.
Лучший пророк для будущего — прошлое.
У людей вообще замечается слабость доверять скорее другим, ссылающимся на сверхчеловеческие источники, чем собственным головам.
Мода проходит, стиль остаётся.
Люди устают от всего на свете, и особенно быстро от того, что им больше всего нравится.
