Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело... Может быть, я психопатка? Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей.
Я заметила, что если не кушать хлеб, сахар, жирное мясо, не пить пиво с рыбкой — морда становится меньше, но грустнее.
Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга — «Судьба — шлюха».
Я как яйца: участвую, но не вхожу.
Раневская обедала в ресторане и осталась недовольна и кухней, и обслуживанием.
— Позовите директора, — сказал она, расплатившись.
А когда тот пришёл, предложила ему обняться.
— Что такое? — смутился тот.
— Обнимите меня, — повторила Фаина Георгиевна.
— Но зачем?
— На прощание. Больше вы меня здесь не увидите.
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
Я — выкидыш Станиславского!
Что-то давно мне не говорят, что я бл*дь. Теряю популярность.
Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много — в Книгу о вкусной и здоровой пище.
Питаться в одиночку так же противоестественно, как срать вдвоём!
Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.
Не смерть страшна. Страшна бывает жизнь,
Случайная, навязанная жизнь...
В потёмках мне подсунули пустую.
И без борьбы отдам я эту жизнь.
Если человек действительно чего-то захочет, то вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы его желание сбылось.
Обычно хочешь всего и сразу, а получаешь ничего и постепенно.
Жизнь — игра. Задумана хреново, но графика — обалденная!
Чего у людей больше всего? Надежды, ибо её имеют даже те, которые ничего другого не имеют.
Ничего страшного, если над тобой смеются... Гораздо хуже, когда над тобой плачут...
Пируйте же, пока ещё мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто, дальный, сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему...
Кому ж из нас под старость день лицея
Торжествовать придётся одному?
Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой...
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведёт,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провёл без горя и забот.
Моя любимая болезнь — чесотка: почесался и ещё хочется. А самая ненавистная — геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.
Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце — слишком полно!
Если человек болен, то это надолго, если больной, то на всю жизнь.
Войти с помощью: