Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело... Может быть, я психопатка? Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей.
Я заметила, что если не кушать хлеб, сахар, жирное мясо, не пить пиво с рыбкой — морда становится меньше, но грустнее.
...Как я неправильно питаюсь!
(А правильно и не пытаюсь).
Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга — «Судьба — шлюха».
Раневская обедала в ресторане и осталась недовольна и кухней, и обслуживанием.
— Позовите директора, — сказал она, расплатившись.
А когда тот пришёл, предложила ему обняться.
— Что такое? — смутился тот.
— Обнимите меня, — повторила Фаина Георгиевна.
— Но зачем?
— На прощание. Больше вы меня здесь не увидите.
Я как яйца: участвую, но не вхожу.
Питаться в одиночку так же противоестественно, как срать вдвоём!
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
Что-то давно мне не говорят, что я бл*дь. Теряю популярность.
Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много — в Книгу о вкусной и здоровой пище.
Я как старая пальма на вокзале — никому не нужна, а выбросить жалко.
Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.
Я — выкидыш Станиславского!
В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.
Если человек тебе сделал зло, дай ему конфетку. Он тебе — зло, ты ему — конфетку. И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет.
Женщина должна принадлежать тому мужчине, который избавит её от проблем.
Ты будешь наказан не за свой гнев, ты будешь наказан своим гневом.
Дверь хлопнула, и вот они вдвоём
стоят уже на улице. И ветер
их обхватил. И каждый о своём
задумался, чтоб вздрогнуть вслед за этим.
Канал, деревья замерли на миг.
Холодный вечер быстро покрывался
их взглядами, а столик между них
той темнотой, в которой оказался.
Дверь хлопнула, им вынесли шпагат,
по дну и задней стенке пропустили
и дверцы обмотали наугад,
и вышло, что его перекрестили.
Потом его приподняли с трудом.
Внутри негромко звякнула посуда.
И вот, соединённые крестом,
они пошли, должно быть, прочь отсюда.
Вдвоём, ни слова вслух не говоря.
Они пошли. И тени их мешались.
Вперёд. От фонаря до фонаря.
И оба уменьшались, уменьшались.
То, что я могу сказать тебе о женщинах, было бы совершено бесполезно. Замечу только, что чем меньше любим мы женщину, тем вернее можем овладеть ею. Однако забава эта достойна старой обезьяны восемнадцатого столетия. Что касается той женщины, которую ты полюбишь, от всего сердца желаю тебе обладать ею.
Мудрый человек не сожалеет о том, чего нет, но радуется настоящему.
Какую клевету ни возведи на человека, он, в сущности, заслуживает в 20 раз хуже того.
Мы ждали завтрашний день,
Каждый день ждали завтрашний день.
Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.
Настоящий способ мстить врагу — это не походить на него.
Нищему одеться — только подпоясаться.
Если подумать, сколько бы вам было лет, если бы вы не знали своего точного возраста?
Любовь странная штука: питается голодом и умирает от пищи.
Только в день рожденья узнаешь, сколько в мире ненужных вещей.
