Всё то безобразно, в чём одна часть безмерно разрастается и преобладает над другими, в чём нет единства и цельности и, наконец, в чём нет свободного разнообразия.
Человек совмещает в себе всевозможные противоположности, которые все сводятся к одной великой противоположности между безусловным и условным, между абсолютною и вечною сущностью и преходящим явлением, или видимостью. Человек есть вместе и божество, и ничтожество.
Все есть одно — это первое слово философии, и этим словом впервые возвещались человечеству его свобода и братское единение. Этим словом в корне подрывалось рабство религиозное и общественное, разрушалось всякое неравенство и обособление.
Ложью называем мы такую мысль, которая берёт исключительно одну какую-нибудь из частных сторон бытия и во имя её отрицает все прочие; ложью называем мы и такое умственное состояние, которое даёт место лишь неопределённой совокупности частных эмпирических положений, отрицая общий смысл или разумное единство вселенной; наконец, ложью должны мы признать отвлечённый монизм или пантеизм, отрицающий всякое частное существование во имя принципа безусловного единства.
Истинный смысл вселенной — индивидуальное воплощение мировой жизни, живое равновесие между единичным и общим, или присутствие всего в одном, — этот смысл, находящий себе самое сосредоточенное выражение для внутреннего чувства в половой любви, он же для созерцания является как красота природы.
Воссоединение, или религия, состоит в приведении всех стихий человеческого бытия, всех частных начал и сил человечества в правильное отношение к безусловному центральному началу, а через него и в нём к правильному согласному отношению их между собою.
Не слишком разжигайте печь для своих врагов, иначе вы сгорите в ней сами.
Лик твой — день, с ним и локоны в дружбе всегда,
Роза — ты, а в шипах — разлученья беда.
Твои кудри — кольчуга, глаза — словно копья,
В гневе ты — как огонь, а в любви — как вода!
Сплошные солнечные дни порождают пустыню.
Гармония — есть смешение и сочетание противоположностей.
Эстетически прекрасное должно вести к реальному улучшению действительности.
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лёд и пламень...
Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе.
Середина есть точка, ближайшая к мудрости; не дойти до неё — то же самое, что её перейти.
Любовью называется жажда целостности и стремление к ней.
— Ты считаешь меня многоучёным? — спросил как-то Конфуций ученика.
— А разве нет? — ответил тот.
— Нет, — сказал Конфуций, — я лишь связываю всё воедино.
Вот не стану есть икру,
Как обычно, по ведру,
И на почве истощенья
Захвораю и помру!
Умиление и восторг, которые мы испытываем от созерцания природы, это воспоминание о том времени, когда мы были животными, деревьями, цветами, землёй. Точнее: это — сознание единства со всем, скрываемое от нас временем.
Коль вдруг муравьи сообща нападут,
Осилят и льва, как бы ни был он лют.
Мадам, — не улыбайтесь, это страшно.
Боль свою вы делите с друзьями,
Вас сейчас утешить норовят,
А его последними словами,
Только вы нахмуритесь, бранят.
Да и человек ли, в самом деле,
Тот, кто вас, придя, околдовал,
Стал вам близким через две недели,
Месяц с вами прожил и удрал?
Вы встречались, дорогая, с дрянью.
Что ж нам толковать о нём сейчас?!
Дрянь не стоит долгого вниманья,
Тут важнее говорить о вас.
Вы его любили? Неужели?
Но полшага — разве это путь?!
Сколько вы пудов с ним соли съели?
Как успели в душу заглянуть?!
Что вы знали, ведали о нём?
To, что у него есть губы, руки,
Комплимент, цветы, по моде брюки —
Вот и всё, пожалуй, в основном?
Что б там ни шептал он вам при встрече,
Как возможно с гордою душой
Целоваться на четвёртый вечер
И в любви признаться на восьмой?!
Пусть весна, пускай улыбка глаз...
Но ведь мало, мало две недели!
Вы б сперва хоть разглядеть успели,
Что за руки обнимают вас!
Говорите, трудно разобраться,
Если страсть. Допустим, что и так.
Но ведь должен чем-то отличаться
Человек от кошек и дворняг!
Но ведь чувства тем и хороши,
Что горят красиво, гордо, смело.
Пусть любовь начнётся. Но не с тела,
А с души, вы слышите, — с души!
Трудно вам. Простите. Понимаю.
Но сейчас вам некого ругать.
Я ведь это не мораль читаю.
Вы умны, и вы должны понять:
Чтоб ценили вас, и это так,
Сами цену впредь себе вы знайте.
Будьте горделивы. Не меняйте
Золота на первый же медяк!
Музыка глушит печаль.
С азартом жить на свете так опасно,
Любые так рискованны пути,
Что понял я однажды очень ясно:
Живым из этой жизни — не уйти.
Знание не есть ум.
Как свет отделяется от тьмы, так женщина владеет даром отделять в человеке добрые намерения от злых мыслей. Ваши лучшие мысли должны принадлежать женщине. Черпайте в них ваши нравственные силы, необходимые вам, чтобы помогать ближнему. Не подвергайте её унижениям — этим вы унизите только себя. Этим потеряете то чувство любви, без которого ничего здесь на земле не существует.
Деньги не пахнут, потому что их отмывают.
Ваш мозг может всё. Абсолютно всё. Главное, убедить себя в этом. Руки не знают, что они не умеют отжиматься, ноги не знают, что они слабые, живот не знает что он сплошной жир. Это знает ваш мозг. Убедив себя в том, что вы можете всё, вы сможете действительно всё.
Спробуй заячий помёт!
Он — ядрёный! Он проймёт!
И куды целебней мёду,
Хоть по вкусу и не мёд.
Он на вкус хотя и крут,
И с него, бывает, мрут,
Но какие выживают —
Те до старости живут!..
Ревнивец сомневается на самом деле не в своей жене, а в себе самом.
В нашем сердце, во всех сердцах, и в моём и в твоём, скрыты зародыши всех пороков и всех добродетелей. Лежат они там крошечными, невидимыми семенами; вдруг в сердце проникает солнечный луч или прикасается к нему злая рука, и ты сворачиваешь вправо или влево — да, вот этот-то поворот и решает всё: маленькое семечко встряхивается, разбухает, пускает ростки, и сок его смешивается с твоею кровью, а тогда уж дело сделано.
Чем человек умнее и добрее, тем больше он замечает добра в людях.
Мы с Вами разные,
Как суша и вода,
Мы с Вами разные,
Как лучик с тенью.
Вас уверяю — это не беда,
А лучшее приобретенье.
Мы с Вами разные,
Какая благодать!
Прекрасно дополняем
Мы друг друга
Что одинаковость нам может дать?
Лишь ощущенье замкнутого круга.
Мир привык менять одежду,
Что ни день — уже в другой,
Так что нет различий между
Господином и слугой.
Показал толпе бумагу,
Где печать и вензеля,
И, глядишь, тебя, бродягу,
Все сочли за короля.
Пропустил стаканчик лишку,
Покуражился слегка,
И, глядишь, тебя, трусишку,
Все сочли за смельчака.
Изменил хотя бы просто
Выражение лица,
И, глядишь, тебя, прохвоста,
Все сочли за мудреца.
Но, подняв бокал кларета,
Скажем добрые слова
В адрес тех, кто делал это
Только ради озорства.
Кто, служа перу и кисти,
В мире пёстрой мишуры
Не знавал иной корысти,
Кроме радости игры.
Кто, — блефуя всенародно,
Потешаясь над толпой,
Притворяясь кем угодно, —
Был всегда самим собой!..
Покуда человек не говорит,
Неведом дар его, порок сокрыт.
