Наслаждение, роскошь — вот что вы называете счастьем, а я думаю, что ничего не желать — вот блаженство богов, и потому нуждаться лишь в небольшом — есть приближение к этому высшему счастью.
Счастье мужчины называется: «Я хочу». Счастье женщины называется: «Он хочет».
Кто хочет — ищет способ, кто не хочет — ищет причину.
Желание и любовь имеют объектами вещи или качества, которыми человек в настоящее время не обладает, но которых ему недостает.
Если б люди нашли средство ограничивать свои желания, то нашли бы средство быть счастливыми.
Есть два желания, исполнение которых может составить истинное счастье человека — быть полезным и иметь спокойную совесть.
Захочешь — найдёшь время, не захочешь — найдёшь причину.
Женись несмотря ни на что. Если попадётся хорошая жена, будешь счастливым, а если плохая — станешь философом.
Я жить хочу! хочу печали
Любви и счастию назло;
Они мой ум избаловали
И слишком сгладили чело.
Пора, пора насмешкам света
Прогнать спокойствия туман;
Что без страданий жизнь поэта?
И что без бури океан?
Он хочет жить ценою муки,
Ценой томительных забот.
Он покупает неба звуки,
Он даром славы не берёт.
Если хочешь быть счастливым — будь им!
Помни, всё человечество непостоянно, тогда ты не будешь, ни слишком радоваться счастливой судьбе, ни слишком печалиться из-за неудачи.
Знаете ли вы самое верное средство сделать вашего ребёнка несчастным? Это приучить его ни в чём не знать отказа... Сначала он потребует трость, которую вы держите; потом ваши часы; потом птицу, которая летает; потом звезду, которая сияет на небе; он будет требовать всё, что увидит; не будучи Богом, как вы его удовлетворите?
Мы хотели муки жалящей
Вместо счастья безмятежного...
Всегда желанья с разумом боролись,
Довольство не спасает от фантазий,
В привычном счастье есть однообразье,
Дай людям солнце, захотят на полюс.
Чем меньше у меня желаний, тем ближе я к богам.
Женщины даже мужской пол делают более утончённым.
Минута примирения дороже целой жизни, прожитой в дружбе.
Приходи на меня посмотреть.
Приходи. Я живая. Мне больно.
Этих рук никому не согреть,
Эти губы сказали: «Довольно!»
Каждый вечер подносят к окну
Моё кресло. Я вижу дороги.
О, тебя ли, тебя ль упрекну
За последнюю горечь тревоги!
Не боюсь на земле ничего,
В задыханьях тяжёлых бледнея.
Только ночи страшны оттого,
Что глаза твои вижу во сне я.
Когда человеку семнадцать, он знает всё. Если ему двадцать семь и он по-прежнему знает всё — значит, ему всё ещё семнадцать.
Мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус.
Есть только две бесконечные вещи: Вселенная и глупость. Хотя насчёт Вселенной я не вполне уверен.
Дружба между мужчиной и женщиной возможна... при определённой доле физического отвращения.
Брак, если уж говорить правду, зло, но зло необходимое.
Тогда, когда любовей с нами нет,
тогда, когда от холода горбат,
достань из чемодана пистолет,
достань и заложи его в ломбард.
Купи на эти деньги патефон
и где-нибудь на свете потанцуй
(в затылке нарастает перезвон),
ах, ручку патефона поцелуй.
Да, слушайте совета Скрипача,
как следует стреляться сгоряча:
не в голову, а около плеча!
Живите только плача и крича!
На блюдечке я сердце понесу
и где-нибудь оставлю во дворе.
Друзья, ах, догадайтесь по лицу,
что сердца не отыщется в дыре,
проделанной на розовой груди,
и только патефоны впереди,
и только струны-струны, провода,
и только в горле красная вода.
Две вещи на свете наполняют мою душу священным трепетом — звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас.
