Чем кто умнее, тем он скромнее...
Чем кто умнее, тем он скромнее.
Чем кто умнее, тем он скромнее.
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
— Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но всё же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пёстрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал: — Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы…
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали…
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела…
Труп волны снесли под коряги…
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце — чистейшей породы!
Для того чтобы знать, что нравственно, надо знать, что безнравственно; для того, чтобы знать, что делать, надо знать, чего не должно делать.
Разума лишает не сомнение, а уверенность.
Как хочется сказать хорошие слова…
Пусть снег идёт, а с ним и обновленье.
Что жизнь прекрасна и добра!
Цени все эти милые мгновенья!
Ведь из таких мгновений наша жизнь.
И если верим мы в такое чудо...
Душа поёт, и сердце рвётся ввысь...
И не страшна нам злая вьюга!
Не существуют зависти и лжи.
А лишь покой, тепло и вдохновенье.
Мы на земле для счастья и любви!
Так пусть продлится этот миг свеченья!
Можно вывезти девушку из деревни, но невозможно вывести деревню из девушки.
Если дама говорит «нет», это значит «может быть»; если она говорит «может быть», это значит «да»; если она говорит «да», это не дама.
Человек рождается с судьбой и умирает с судьбой, а жизнь — это отрезок, на котором она воплощается.
Сто раз помоги — забудут, один раз откажи — запомнят на всю жизнь.
Увы, не всё равно ли,
Где стать добычей тленья и червей,
Где гибнуть: в цирке иль на бранном поле,
И там и здесь — театр, где смерть в коронной роли.
Любовь, по-моему, вещь страшноватая. Всё настоящее страшновато.