Враги всегда говорят правду, друзья — никогда...
Враги всегда говорят правду, друзья — никогда.
Враги всегда говорят правду, друзья — никогда.
Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.
Всё пройдёт — и надежды зерно не взойдёт,
Всё, что ты накопил, ни за грош пропадёт.
Если ты не поделишься вовремя с другом —
Всё твоё достоянье врагу отойдёт.
Едва ли есть высшее из наслаждений, как наслаждение творить.
Вот единственная заповедь, которую я могу предписать: слушай внимательно, очень сознательно, и ты никогда не ошибёшься. И, слушая сердце, ты никогда не будешь расщеплён. Слушая своё сердце, ты начнёшь двигаться в правильном направлении, никогда даже не задумываясь о том, правильно оно или нет. Всем искусством нового человечества, будет секрет слушания сердца: сознательно, бдительно, внимательно. И, следуя ему, иди, куда бы оно тебя ни привело. Да, иногда оно приведёт тебя в опасность – но тогда вспомни, опасности нужны, чтобы сделать тебя зрелым. Иногда оно заставит тебя заблудиться – но снова вспомни, эти заблуждения являются частью роста. Много раз ты упадёшь – поднимись снова, потому что именно так человек набирается сил: падая и снова вставая. И если семя должно стать цветком, то надо идти через вызов. Будьте мужественны, чтобы вырасти в цветок, которым вам предназначено быть. Именно так человек становится интегрированным, цельным.
Бедность заключается не в уменьшении имущества, а в увеличении ненасытности.
Горжусь, что в мировом переполохе,
В метаниях от буйности к тоске —
Сознание свихнувшейся эпохи
Безумствует на русском языке.
Пояснительные выражения объясняют тёмные мысли.
Любить — значит делиться; быть жадным — значит накапливать. Жадность только хочет и никогда не отдаёт, а любовь умеет только отдавать и ничего не просит взамен; она делится без условий.
Попробуй в человеческом сознании
Определить логическую точку:
Смеёмся мы, как правило, в компании,
А вот страдаем чаще в одиночку.
Я не переживу XIX столетия. Англичане не вынесут моего дальнейшего присутствия.
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь — человеку нужна, как минимум,
ещё одна жизнь. И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где ещё, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своём бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнильё отлива.
Близким друзьям, которые её посещали, Раневская иногда предлагала посмотреть на картину, которую она нарисовала. И показывала чистый лист.
— И что же здесь изображено? — интересуются зрители.
— Разве вы не видите? Это же переход евреев через Красное море.
— И где же здесь море?
— Оно уже позади.
— А где евреи?
— Они уже перешли через море.
— Где же тогда египтяне?
— А вот они-то скоро появятся! Ждите!
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.
Гнусному и доброта и мудрость кажутся гнусными; грязи — только грязь по вкусу.
Кто раз любил, тот не полюбит вновь.