Слёзы женские трогают, у мужчин они бывают настоящим растопленным...
Слёзы женские трогают, у мужчин они бывают настоящим растопленным свинцом; потому что для женщины слёзы бывают облегчением, для нас же пыткою.
Слёзы женские трогают, у мужчин они бывают настоящим растопленным свинцом; потому что для женщины слёзы бывают облегчением, для нас же пыткою.
Глупо строить планы на всю жизнь, не будучи господином даже завтрашнего дня.
Человек, обладающий врождённым талантом, испытывает величайшее счастье тогда, когда использует этот талант.
Ужасный сон отяготел над нами,
Ужасный, безобразный сон:
В крови до пят, мы бьёмся с мертвецами,
Воскресшими для новых похорон.
Осьмой уж месяц длятся эти битвы,
Геройский пыл, предательство и ложь,
Притон разбойничий в дому молитвы,
В одной руке распятие и нож.
И целый мир, как опьянённый ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко правду Божью
Людская кривда к бою не звала!..
И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова —
Всё поднялось и всё грозит тебе,
О край родной! Такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней...
Велико, знать, о Русь, твоё значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!
По одёжке встречают, по уму провожают.
Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
В темноте обнимает за плечи.
Я не бегу от близости людей: как раз даль, извечная даль, пролегающая между человеком и человеком, гонит меня в одиночество.
Всем сердечным движениям волю давай,
Сад желаний возделывать не уставай,
Звёздной ночью блаженствуй на шёлковой травке:
На закате — ложись, на рассвете — вставай.
Есть только две формы жизни: гниение и горение. Трусливые и жадные изберут первую, мужественные и щедрые — вторую.
Самый сложный период в жизни каждого предоставляет наилучшую возможность приобрести настоящий опыт и внутреннюю силу.
Идёт Иван-дурак по лесу. Захотел пить — видит озеро. Естественно, спустился. Видит, на пляжике у самой воды загорает Змей Горыныч. Лежит, собака такая, лошадиную ногу догрызает, дымом пыхает...
― Ах, ёпть! - кричит Иван-дурак, выхватывает меч-кладенец и начинает рубить Змею головы.
А змей — что твоя Лернейская гидра: одну голову мечом долой — на её месте две выросло. В общем, уже вечер, Иван-дурак замахался рубить, перед ним вместо трехглавого змея уже стоглавое чудище...
― Погоди, Иван... - гудит чудище. - Погоди! Ты зачем вообще к озеру пришёл?
― Водицы испить, - говорит Иван-дурак, утирая взмокший лоб.
― И что? - спрашивает чудище с нескрываемым интересом. — Я тебе пить не давал?
Я всюду ищу любви — и нахожу несметное количество её в сердцах людей. Но когда я пытаюсь вымолить её, эта ужасная застенчивость сковывает меня, и я стою немой... или хуже, чем немой, говорю бессмысленные вещи, глупую ложь. И я вижу, как нежность, о которой я тоскую, расточают собакам, кошкам, потому что они просто подходят и просят.
Сей день, я помню, для меня
Был утром жизненного дня:
Стояла молча предо мною,
Вздымалась грудь ее волною —
Алели щеки, как заря,
Все жарче рдея и горя!
И вдруг, как Солнце молодое,
Любви признанье золотое
Исторглось из груди ея...
И новый мир увидел я!..
Дурак может быть глух, может быть слеп, но он не может быть нем.
Единственное, чего люди не прощают — это то, что ты без них, в конце концов, обошёлся.