Смысл — не в Вечном; смысл в Мгновениях. Мгновения-то и вечны...
Смысл — не в Вечном; смысл в Мгновениях. Мгновения-то и вечны, а Вечное — только «обстановка» для них. Квартира для жильца.
Смысл — не в Вечном; смысл в Мгновениях. Мгновения-то и вечны, а Вечное — только «обстановка» для них. Квартира для жильца.
Очень часто случается, что научная голова посажена на тело обезьяны, выдающийся ум вложен в пошлую душу — среди врачей и физиологов морали — это явление не редкое.
Честь наша состоит в том, чтобы следовать лучшему и улучшать худшее, если оно ещё может стать совершеннее.
Нет времени — так коротка жизнь — на склоки, извинения, желчь и призвания к ответу. Есть только время, чтобы любить, да и на это, так сказать, есть лишь мгновение.
Погибнет всё.
Сойдёт на нет.
И тот,
кто жизнью движет,
последний луч
над тьмой планет
из солнц последних выжжет.
И только
боль моя
острей —
стою,
огнём обвит,
на несгорающем костре
немыслимой любви.

Никогда не принимай одолжений. Одолжение, чаще всего — предательство. — Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает.
Рассудок может образоваться без сердца, а сердце — без рассудка; существуют односторонние безрассудные сердца и бессердечные умы.
Если человек тебе сделал зло, дай ему конфетку. Он тебе — зло, ты ему — конфетку. И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет.
Болезни отчаянные излечивают и средства только отчаянные.
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!
Что бы ни говорили пессимисты, Земля всё же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима.
Твой взгляд потемнел, хоть прекрасен он был,
Сгоревший внутри, свою сущность забыл.
Голодный зверёныш на райском пиру,
Избитый собой, засыпаешь к утру.
Поклониться — голова не отломится.
Любовь есть любовь. Вы ищете основания для любви, для того чтобы полюбить. Но настоящая любовь их не ищет, настоящая любовь не требует доказательств.
Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, чёрной молнии подобный.
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.
В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утёсах... Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Всё мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утёсы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Буревестник с криком реет, чёрной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает. Вот он носится, как демон, — гордый, чёрный демон бури, — и смеётся, и рыдает... Он над тучами смеётся, он от радости рыдает!
В гневе грома, — чуткий демон, — он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца, — нет, не скроют!
Ветер воет... Гром грохочет...
Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний.
— Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем, то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее грянет буря!..