Завоёвывай себе друзей не пустой лестью...
Завоёвывай себе друзей не пустой лестью, а искренними словами любви.
- #1
- Ирина Трошина
- +4
Завоёвывай себе друзей не пустой лестью, а искренними словами любви.
Я всегда очень дружески отношусь к тем, кто мне безразличен.
Осязают только руки, обнимает — всё-таки и всегда — душа!
Два уха, а рот один, и у того две службы: больше слушай, меньше говори.
Интереснее всего в этом вранье то, что оно — враньё от первого до последнего слова.
Но если меня в тёмной комнате прислонить к тёплой стенке, со мной ещё очень и очень можно...
С людьми ты тайной не делись своей,
Ведь ты не знаешь, кто из них подлей.
Как сам ты поступаешь с Божьей тварью,
Того же жди себе и от людей.
Все мои «никогда» отпадают, как гнилые ветки.
Есть сумерки души, несчастья след,
Когда ни мрака в ней, ни света нет.
Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моём лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я её отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей её половины.