Как много, однако, существует такого, в чём я не нуждаюсь...
Как много, однако, существует такого, в чём я не нуждаюсь.
Как много, однако, существует такого, в чём я не нуждаюсь.
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Всё идёт в одно место: всё произошло из праха и всё возвратится в прах.
Мы являемся тем, что постоянно делаем. Совершенство, следовательно, не действие, а привычка.
Супругою твоей я так пленился,
Что если б три в удел достались мне,
Подобные во всём твоей жене,
То даром двух я б отдал сатане,
Чтоб третью лишь принять он согласился.
Есть сила благодатная
В созвучьи слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
Вдох глубокий, руки шире,
Не спешите — три-четыре!
Бодрость духа, грация и пластика —
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая
(Если жив пока ещё) гимнастика!
В деревне Бог живёт не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освещает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне он в избытке. В чугуне
он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит, выдаёт
девицу за лесничего и, в шутку,
устраивает вечный недолёт
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же всё это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
Бедность, измеряемая целью природы, есть великое богатство, а неограниченное богатство есть великая бедность.
Терпеть не могу логики, она всегда банальна и нередко убедительна.