Утром мажу бутерброд —
Сразу мысль: а как народ?
И икра не лезет в горло,
И компот не льётся в рот!
Ночью встану у окна
И стою всю ночь без сна —
Всё волнуюсь об Расее,
Как там, бедная, она?
Ты у нас такой дурак
По субботам али как?
Нешто я должон министру
Объяснять любой пустяк?
Чтоб худого про царя
Не болтал народ зазря,
Действуй строго по закону,
То бишь действуй... втихаря.
Ну а я уж тут как тут —
Награжу тебя за труд:
Кузнецам дано заданье —
Орден к завтрему скуют.
— Семёновна, ты куда идёшь?
— Да, в Госдуму, порядок наводить!
— А справишься?!
— Да, я там уж пять лет уборщицей работаю!
Народ имеет такое правительство, которое имеет его.
Вокруг себя едва взгляну,
С тоскою думаю холодной:
Какой кошмар бы ждал страну,
Где власть и впрямь была б народной.
Новые законы придумывают те, кто должен сидеть по старым!
Массы никогда не восстают сами по себе и никогда не восстают только потому, что они угнетены. Больше того, они даже не сознают, что угнетены, пока им не дали возможности сравнивать.
Сознаю свою вину.
Меру. Степень. Глубину.
И прошу меня направить
На текущую войну.
Нет войны — я всё приму —
Ссылку. Каторгу. Тюрьму.
Но желательно — в июле,
И желательно — в Крыму.
В дурачке, который ходит у нас по улице, больше времени — эпохи, чем в каком-нибудь министре.
Наука наукой, но есть и приметы;
Я твердо приметил сызмальства,
Что в годы надежды плодятся поэты,
А в пору гниенья — начальство.
Американцы много лет готовили резидента для работы в СССР. Его легенда была разработана блестяще, язык он выучил великолепно. Наконец, его забросили с самолёта на советскую территорию, и он вышел из лесу, одетый в ватник, ушанку и валенки. Зайдя во двор избы, он попросил у бабки напиться.
— А ты, милок, не шпион ли будешь?..
— С чего это ты взяла, бабка?!
— Да мы в наших краях негров отродясь не видали!
Чем кончится? Узнать не мудрено:
Народ ещё повоет да поплачет,
Борис ещё поморщится немного,
Что пьяница пред чаркою вина,
И наконец по милости своей
Принять венец смиренно согласится;
А там — а там он будет нами править
По-прежнему.
Когда мне сказали, что в 2100 году женщины будут править миром, я ответил: «Как, всё ещё?!»
Нет, вы трудней работы не найдёте,
Чем состоять шутом при идиоте!..
Никто никого не может потерять, потому что никто никому не принадлежит.
Вот она истинная свобода — обладать тем, что тебе дороже всего, но не владеть этим.
Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.
Жизнь, по сути, очень простая штука и человеку нужно приложить много усилий, чтобы её испортить.
Идеалист — человек, верующий не только в идеалы, но и в то, что другие тоже в них верят.
Единственный человек на земле, которого мы в силах изменить, это мы сами.
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
С деньгами не так хорошо, как без них плохо.
Записывайте не то, что прочтут из книг, а то, что расскажут, ибо эти мысли живут. Не по книге, но по мысли будете судить о жизни.
Один всегда постыден труд — превозносить себя,
Да так ли ты велик и мудр? — сумей спросить себя.
Примером служат пусть глаза — огромный видя мир,
Они не ропщут от того, что им не зрить себя.
Я жить хочу! хочу печали
Любви и счастию назло;
Они мой ум избаловали
И слишком сгладили чело.
Пора, пора насмешкам света
Прогнать спокойствия туман;
Что без страданий жизнь поэта?
И что без бури океан?
Он хочет жить ценою муки,
Ценой томительных забот.
Он покупает неба звуки,
Он даром славы не берёт.
Монстры реальны, привидения тоже. Они живут внутри нас и иногда берут верх.
Без женщины наша жизнь была бы: в начале — беззащитна, в середине — без удовольствия, в конце — без утешения.
Я пришёл — не прибавилась неба краса,
Я уйду — будут так же цвести небеса.
Где мы были, куда мы уйдём — неизвестно:
Глупы домыслы всякие и словеса.
Не стыдно не знать, стыдно не учиться.
Существует ряд стихий, которые потом разрушительно или спасительно действуют на нас же, именно эти стихии я называю судьбой.
