В голове темно — весь мир мрачен...
В голове темно — весь мир мрачен.
В голове темно — весь мир мрачен.
Пока мы существуем, нет смерти; когда смерть есть, нас более нет.
И спросит Бог:
— Никем не ставший,
Зачем ты жил? Что смех твой значит?
— Я утешал рабов уставших, — отвечу я.
И Бог заплачет.
Сулят мне: в эдеме усладу найдёшь.
По мне же и сок винограда хорош.
Наличность бери, а на слово не верь:
Лишь издали гром барабана хорош.
Добродетель и скромность изобретены только для ограждения от зависти.
В глубине холодного смеха могут отыскаться горячие искры вечной могучей любви.
Эй, смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу. Дельвиг умер, Молчанов умер; погоди, умрёт и Жуковский, умрём и мы. Но жизнь всё ещё богата; мы встретим ещё новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жёны наши — старые хрычовки, а детки будут славные, молодые, весёлые ребята; а мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать; а нам то и любо. Вздор, душа моя; не хандри — холера на днях пройдёт, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы.
Лучше сто раз ошибиться, поверив в благородную сказку, чем отвергать всё, стараясь быть умнее сердца!
Как я могу сказать, каким будет наше будущее через двадцать лет, когда я даже не знаю, каким будет через год наше прошлое?
Слава и спокойствие никогда не спят в одной постели.
Выдать чужой секрет — предательство, выдать свой — глупость.
Тот, кто умеет только ненавидеть или только любить — завидно примитивен.
При помощи совпадений Бог сохраняет анонимность.
В один прекрасный день те же самые люди о тех же самых вещах начинают думать совсем иначе, чем прежде; почему они раньше так не думали, остаётся тёмной тайной.
Теперь я понимаю очень ясно,
И чувствую и вижу очень зримо:
Неважно, что мгновение прекрасно,
А важно, что оно неповторимо.