Спутник славы — одиночество...
Спутник славы — одиночество.
Спутник славы — одиночество.
Я всякое начальство наше гордое
Исследовал, усилий не жалея,
Говно бывает жидкое и твёрдое,
Но с жидким несравненно тяжелее.
Одна из самых ужасных особенностей войны заключается в том, что вся пропаганда войны, все крики, ложь и ненависть неизменно исходят от людей, которые не сражаются.
Я, знаете, очень пессимистически настроен — как-то вот не верю в то (а тем более после того, что содеяно), что всё человечество разом внезапно поумнеет и начнёт жить по-другому. Единственная надежда — на то, что выживут хотя бы несколько хороших людей, Живых людей. Но я думаю, что они просто возникнут как новый этап эволюции, может, это будут вовсе и не люди. Жизнь всё равно продолжится — смерти нет.
В мир выскользнув, душа летит любя,
как девочка, что плачет и смеётся,
ребячась, с первым встречным жизнь губя.
Время — глупый младенец,
Время — старец хромой,
Улетает на крыльях,
Убивает косой.
Пчела вонзив стальное жало, не знает, что она пропала...
Так и глупцы, пуская яд не знают, что они творят.
Сваливать с больной головы на здоровую не накладно.
О, сколько ты мне, Гордость, позволяла...
На каком-то этапе я понял, что я сумма своих действий, поступков, а не сумма своих намерений.
Большие страдания совсем подавляют меньшие и, наоборот, при отсутствии больших страданий уже самые ничтожные неприятности мучают и расстраивают нас.
Не зря я пью вино на склоне дня,
Заслужена его глухая власть;
Вино меня уводит в глубь меня,
Туда, куда мне трезвым не попасть.
Что значит — выпить? Он не понимает, что он говорит. Я не понимаю, что я говорю. Но мы понимаем друг друга.
Я должен жить, хотя я дважды умер,
А город от воды ополоумел:
Как он хорош, как весел, как скуласт,
Как на лемех приятен жирный пласт,
Как степь лежит в апрельском провороте,
А небо, небо — твой Буонаротти...
Дружба дружбой, а табачок — врозь.