Весна покажет, кто, где срал...
Весна покажет, кто, где срал.
Весна покажет, кто, где срал.
Куда пойти, куда податься, кого найти, кому отдаться.
Всяк правду ищет, да не всяк её творит.
Не поворачивайся к людям спиной — укусят.
Увы, не всё равно ли,
Где стать добычей тленья и червей,
Где гибнуть: в цирке иль на бранном поле,
И там и здесь — театр, где смерть в коронной роли.
Самый верный признак истины — простота и ясность. Ложь всегда сложна, вычурна и многословна.
Тобой пленяться издали
Моё всё зрение готово,
Но слышать боже сохрани
Мне от тебя одно хоть слово.
Иль смех иль страх в душе моей
Заменит сладкое мечтанье,
И глупый смысл твоих речей
Оледенит очарованье...
Так смерть красна издалека;
Пускай она летит стрелою.
За ней я следую пока;
Лишь только б не она за мною...
За ней я всюду полечу,
И наслажуся в созерцанье.
Но сам привлечь её вниманье
Ни за полмира не хочу.
В церковь войдём, увидим
Отпеванье, крестины, брак,
Не взглянув друг на друга, выйдем...
Отчего всё у нас не так?
Ветер есть дыхание природы.
Увы, земной недолог путь,
И всё ж во власти человека —
Великое творя, шагнуть
За рамки собственного века.
Злоба всегда течёт из худа. Злоба, гнев, отчаяние и наконец желание умереть. «Худо» умирает худою смертью, а добру принадлежит вечная жизнь, и оно входит в вечную радость.
Лучше промолчать и показаться дураком, нежели заговорить и не оставить на этот счёт никаких сомнений.
Вы в дороге любви не гоните коня —
Вы падёте без сил к окончанию дня.
Не кляните того, кто измучен любовью, —
Вы не в силах постичь жар чужого огня.
Была б душа, а мытарства найдутся.
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везёт, не слезет с облучка.
С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошёл! Е*ёна мать!
Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас; нам страшней
И косогоры и овраги;
Кричим: полегче, дуралей!
Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И, дремля, едем до ночлега —
А время гонит лошадей.
Когда стрела не попадает в цель, стреляющий винит в этом себя, а не другого. Так поступает и мудрец.