Водка «Буратино» — почувствуй себя дровами!..
Водка «Буратино» — почувствуй себя дровами!
Водка «Буратино» — почувствуй себя дровами!
Жизнь без испытаний — это не жизнь.
Любимая меня,
Ревнуя, прессовала…
Но дыма без огня
Ни разу не бывало.
Я знаю мир: в нём вор сидит на воре,
Мудрец всегда проигрывает спор с глупцом,
Бесчестный — честного стыдит,
А капля счастья тонет в море горя.
Бог создал человека, потому что разочаровался в обезьяне. После этого он отказался от дальнейших экспериментов.
Сострадание есть неудовольствие, сопровождаемое идеей зла, приключившегося с другим, кого мы воображаем себе подобным.
Мир — волшебный кристалл с безмерным числом граней, и повернуть его всегда можно так, что мы рассмеёмся от счастья или похолодеем от ужаса. К счастью, я могу выбирать.
Я пожелал бы поклонникам не делать из нас кумиров, и пусть относятся к нам, как к нормальным людям. И ещё — не принимать наши песни, как истину в последней инстанции. Это всего-навсего песни, написанные на тексты одного человека, который может ошибаться.
Каждый новый шаг может окончиться неудачей — вот одна из причин, заставляющих людей бояться свободы.
Все мы в близких отношениях — неважно, любовных, родственных или дружеских — испытываем эмоциональный дискомфорт, из-за чего ведём себя, как стая дикобразов, которая идёт куда-то холодной ночью. Они замерзают, хотят согреться, сближаются, соединяются в группу, стремятся прижаться поближе, чтобы наконец получить толику тепла, но как только оказываются близко, ранятся об иголки. Уколы очень болезненные, и из-за них дикобразы расходятся, но спустя некоторое время им опять холодно, и желание согреться опять заставляет их подходить ближе. Они снова ранятся об иголки, снова расходятся, снова замерзают. И так постоянно. Этот странный интимный танец — вся суть человеческих отношений.
Орлов с Истоминой в постеле
В убогой наготе лежал.
Не отличился в жарком деле
Непостоянный генерал.
Не думав милого обидеть,
Взяла Лариса микроскоп
И говорит: «Позволь увидеть,
Чем ты меня, мой милый, ё*...»
Всякий в конце концов оказывается предоставленным самому себе.
Мы стремимся в большей степени к тому, чтобы отвести от себя страдания, нежели к тому, чтобы получить удовольствие.
Мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус.
Для любви необходима известная наивность. У тебя она есть. Сохрани же её. Это дар божий. Однажды утратив её, уже не вернёшь никогда.
Не бейте детей, никогда не бейте!
Поймите, вы бьёте в них сами себя,
Неважно, любя их иль не любя,
Но делать такого вовек не смейте!
Вы только взгляните: пред вами — дети,
Какое ж, простите, геройство тут?!
Но сколько ж таких, кто жестоко бьют,
Вложив чуть не душу в тот чёрный труд,
Заведомо зная, что не ответят!
Кричи на них, бей! А чего стесняться?!
Ведь мы ж многократно сильней детей!
Но если по совести разобраться,
То порка — бессилье больших людей!
И сколько ж порой на детей срывается
Всех взрослых конфликтов, обид и гроз.
Ну как же рука только поднимается
На ужас в глазах и потоки слёз?!
И можно ль распущенно озлобляться,
Калеча и душу, и детский взгляд,
Чтоб после же искренно удивляться
Вдруг вспышкам жестокости у ребят.
Мир жив добротою и уваженьем,
А плётка рождает лишь страх и ложь.
И то, что не можешь взять убежденьем —
Хоть тресни — побоями не возьмёшь!
В ребячьей душе всё хрустально-тонко,
Разрушим — вовеки не соберём.
И день, когда мы избили ребёнка,
Пусть станет позорнейшим нашим днём!
Когда-то подавлены вашей силою,
Не знаю, как жить они после будут,
Но только запомните, люди милые,
Они той жестокости не забудут.
Семья — это крохотная страна.
И радости наши произрастают,
Когда в подготовленный грунт бросают
Лишь самые добрые семена!