Все своё ношу с собой...
Все своё ношу с собой.
Все своё ношу с собой.
Сколько жизней было разрушено этой необходимостью «объяснять», которая обычно подразумевает, чтобы вас «поняли», то есть оправдали. Пускай судят по вашим поступкам, и по ним — о ваших истинных намерениях, но знайте, что свободный человек должен объяснять что-либо лишь самому себе — своему уму и сознанию — и тем немногим, у которых есть право требовать объяснения.
Большая часть мужчин требует от своих жён достоинств, которых сами они не стоят.
Если бы наша жизнь не имела конца и не была исполнена страданий, то, быть может, никому бы и в голову не пришло спросить, по какой причине существует мир и почему он именно таков, каков он есть.
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут.
Когда в поступках, действиях в своих ты чист,
Когда тебе пророчески всё абсолютно ясно,
Когда прозрачно чистою душой слагаешь стих,
Понятно чистому: всё абсолютно грязно.
И вот когда горчайшее приходит:
Мы сознаём, что не могли б вместить
То прошлое в границы нашей жизни,
И нам оно почти что так же чуждо,
Как нашему соседу по квартире,
Что тех, кто умер, мы бы не узнали,
А те, с кем нам разлуку Бог послал,
Прекрасно обошлись без нас — и даже
Всё к лучшему...
Муки старят красавиц. Избавь от беды
Ту, чьи веки прозрачны, а губы тверды.
Будь с любимой нежней: красота ускользает,
На лице оставляя страданий следы.
Мужчина может надеть что хочет — он всё равно останется всего лишь аксессуаром женщины.
Ты сам такой, какая женщина возле тебя. Ты в её вкусе.
Бог создал женщину лишь для того, чтобы приручить мужчин.
Иногда непонимание возникает из того, что кто-то посылает сообщение и слишком долго ждёт ответа.
Будьте приблизительно довольны приблизительным счастьем. Несомненно и ясно на земле только несчастье.
Хлеб на стол — так и стол престол; а хлеба ни куска — так и стол доска.
Музыка — высшее в мире искусство.
Зима качает светофоры
пустыми крылышками вьюг,
с Преображенского собора
сдувая колокольный звук.
И торопливые фигурки
бормочут — Господи, прости,
и в занесённом переулке
стоит блестящее такси,
но в том же самом переулке
среди сугробов и морен
легко зимою в Петербурге
прожить себе без перемен,
пока рисует подоконник
на жёлтых краешках газет
непопулярный треугольник
любви, обыденности, бед,
и лишь Нева неугомонно
к заливу гонит облака,
дворцы, прохожих и колонны
и горький вымысел стиха.