Рабочий день сокращает жизнь на восемь часов...
Рабочий день сокращает жизнь на восемь часов.
Рабочий день сокращает жизнь на восемь часов.
Патриотизм — это чёткое, ясное, хорошо аргументированное объяснение того, что мы должны жить хуже других.
Те, кого видели танцующими, казались безумными тем, кто не мог слышать музыку.
Первый луч — благословенье Бога —
По лицу любимому скользнул,
И дремавший побледнел немного,
Но ещё покойнее уснул.
Верно, поцелуем показалась
Теплота небесного луча…
Так давно губами я касалась
Милых губ и смуглого плеча...
А теперь, усопших бестелесней,
В неутешном странствии моём,
Я к нему влетаю только песней
И ласкаюсь утренним лучом.
Кому не везёт, тот, и в носу ковыряя, сломает палец.
Не любит тот, кто про любовь всем трубит.
И кровавое преступление не обнаруживает себя так скоро, как любовь, желающая быть скрытой.
...Чтоб «капуччино»
иметь в кровать —
умей, мужчина,
мечту сбывать!
Откуда я пришёл, не знаю…
Не знаю я, куда уйду,
Когда победно отблистаю
В моём сверкающем саду.
Когда исполнюсь красотою,
Когда наскучу лаской роз,
Когда запросится к покою
Душа, усталая от грёз.
Но я живу, как пляска теней
В предсмертный час больного дня,
Я полон тайною мгновений
И красной чарою огня.
Мне всё открыто в этом мире —
И ночи тень, и солнца свет,
И в торжествующем эфире
Мерцанье ласковых планет.
Я не ищу больного знанья,
Зачем, откуда я иду;
Я знаю, было там сверканье
Звезды, лобзающей звезду.
Я знаю, там звенело пенье
Перед престолом красоты,
Когда сплетались, как виденья,
Святые белые цветы.
И жарким сердцем веря чуду,
Поняв воздушный небосклон,
В каких пределах я ни буду,
На всё наброшу я свой сон.
Всегда живой, всегда могучий,
Влюблённый в чары красоты.
И вспыхнет радуга созвучий
Над царством вечной пустоты.
Мы на многое не отваживаемся не потому что оно трудно; оно трудно именно потому, что мы на него не отваживаемся.
Нас создаёт и формирует то, что мы любим.