Самое удивительное в поп-певцах, что ртом они поют точно так же...
Самое удивительное в поп-певцах, что ртом они поют точно так же.
Самое удивительное в поп-певцах, что ртом они поют точно так же.
Ни рыба, ни мясо, ни кафтан, ни ряса.
И ту дверь, что ты приоткрыл,
Мне захлопнуть не хватит сил.
Мир любви обрести без терзаний нельзя,
Путь любви отвести по желанью нельзя.
И пока от страданья не станешь согбенным,
Суть его донести до сознанья — нельзя!
Часы бьют. Всех.
Вслед за дождём пошёл снег, а за ним — два дурака.
В том-то и ужас всей жизни, что мы никогда не чувствуем последствия наших поступков.
Урок, который всякий выносит из своей жизни, заключается в том, что предметы наших желаний всегда обманывают нас, колеблются и гибнут, приносят больше горя, чем радости, пока, наконец, не рухнет та почва, на которой все они зиждутся, и не погибнет самая жизнь, в последний раз подтверждая, что все наши стремления и желания были обманом, были ошибкой.
Я с детства не любил мерить ступени шагами — я всегда перескакивал.
Труд, который нам приятен, излечивает горе.
Смотри, смотри, приходит полдень,
чей свет теплей, чей свет серей
всего, что ты опять не понял
на шумной родине своей.
Глава последняя, ты встанешь,
в последний раз в своём лице
сменив усталость, жизнь поставишь,
как будто рифму, на конце.
А век в лицо тебе смеётся
и вдаль бежит сквозь треск идей.
Смотри, одно и остаётся —
цепляться снова за людей,
за их любовь, за свет и низость,
за свет и боль, за долгий крик,
пока из мёртвых лет, как вызов,
летят слова — за них, за них.
Я прохожу сквозь вечный город,
дома твердят: река, держись,
шумит листва, в громадном хоре
я говорю тебе: всё жизнь.
— Господи! Смерти прошу у тебя! Не откажи мне, Господи, ведь не для себя прошу...
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!
Что опьяняет сильнее вина?
Женщины, лошади, власть и война.