Семь раз об дверь, один раз об рельс...
Семь раз об дверь, один раз об рельс.
Семь раз об дверь, один раз об рельс.
Я лишь от тех не жду хорошего,
В ком видно сразу по лицу,
Что душу дьяволу задёшево
Продал со скидкой на гнильцу.
Религия мешает людям видеть, потому что она под страхом вечных наказаний запрещает им смотреть.
В каждом мужчине, даже если мыслей таких нет, теплится образ женщины, которую ему суждено полюбить. Из чего сплетается её образ — из всех мелодий, звучавших в его жизни, из всех деревьев, из друзей детства, — никто не рискнёт сказать наверняка. Чьи у неё глаза: не его ли родной матери; чей подбородок: не двоюродной ли сестры, которая четверть века назад купалась с ним в озере, — никому не дано этого знать. Но почитай, каждый мужчина носит при себе этот портрет, словно медальон, словно перламутровую камею, но извлекает на свет редко. Не каждому случится встретить свою суженую, разве что промелькнёт она в темноте кинотеатра, на страницах книги или где-нибудь на улице. Да и то после полуночи, когда город уже спит, а подушка холодна. Этот портрет соткан из снов, из всех женщин, из всех лунных ночей со времён творения.
Лучше быть врагом хорошего человека, чем другом плохого.
Оскорбление является обычной наградой за хорошую работу.
Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Человеку легче избежать искушений, чем побороть их.
Продаёт бабка на рынке яблоки и кричит:
— Яблоки, чернобыльские яблоки!..
Подходит мужик и говорит:
— Бабуль, что ж ты кричишь, что они чернобыльские, кто ж у тебя их купит-то?!
— Ой, да, покупают, внучок, ещё как покупают... Кто начальнику, кто тёще...
Вечером вышел на балкон покурить. По карнизу крадётся соседский кот — явно разорить воробьиное гнездо. Я притаился и как заору:
— А ну, брысь отсюда! Что ты тут, сука, делаешь!
С места сорвалась бабка, срывающая какие-то семена с цветов под балконом, паренёк, пьющий пиво на трубе, свалился с неё и бежать, девка, вешающая объявление на подъезде, мгновенно слиняла.
А кот продолжал медленно красться...
Стать слишком серьёзным — величайшая беда.
Холодной буквой трудно объяснить
Боренье дум. Нет звуков у людей
Довольно сильных, чтоб изобразить
Желание блаженства. Пыл страстей
Возвышенных я чувствую, но слов
Не нахожу и в этот миг готов
Пожертвовать собой, чтоб как-нибудь
Хоть тень их перелить в другую грудь.
Моё счастливое лицо
Не выражает ничего.
На пальце я ношу кольцо,
А шеей чувствую его.
Сколько бы мудрых слов ты ни прочёл, сколько бы ни произнёс, какой тебе от них толк, коль ты не применяешь их на деле?
Взгляни же: я жил во Вселенной.
Но выгод не ведал мирских.
Я мучился жизнью мгновенной,
Но благ не познал никаких.
Горел я, как светоч веселья.
Погас, не оставив следа.
Разбился, как чаша похмелья,
В ничто обратясь навсегда.