Сто грамм — не стоп-кран, дёрнешь — не остановишься...
Сто грамм — не стоп-кран, дёрнешь — не остановишься.
Сто грамм — не стоп-кран, дёрнешь — не остановишься.
Как ни называть, важно, чтобы искусство несло утешение, а не развлечение, увлекало на подвиг, а не давало снотворное, не занималось исканием дешёвого рая, не превращалось в наркотик.
Никто не может видеть выше себя. Человек может видеть в другом лишь столько, скольким он сам обладает, и понять другого он может лишь соразмерно с собственным умом.
В жизненной коллизии любой
Жалостью не суживая веки,
Трудно, наблюдая за собой,
Думать хорошо о человеке.
Все страсти хороши, когда мы владеем ими; все дурны, когда мы им подчиняемся.
Ко всем человеческим поступкам можно относиться двояко: за что клеймят одного, за то другого венчают лавром.
Первую тысячу лет будет тяжело, потом привыкнешь.
Нервно думая о будущем, люди забывают о настоящем, так что не живут ни в настоящем, ни ради будущего. Они живут так, как будто никогда не умрут, а когда умирают, понимают, что никогда и не жили.
Мне казалось, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. Об этом пусть говорят её сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всяких слов.
Осенний дождь посеял капли в сад.
Взошли цветы. Пестреют и горят.
Но в чашу лилий брызни алым хмелем —
Как синий дым магнолий аромат...
Перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил.
К чему? Вольнее птицы младость;
Кто в силах удержать любовь?
Чредою всем даётся радость;
Что было, то не будет вновь.
Дружба подобна сокровищнице: из неё невозможно почерпнуть больше, чем ты в неё вложил.
Волков бояться — в лес не ходить.
Ложь имеет бесконечное число комбинаций, тогда как правда бывает только одна.
Если бы человек хотел быть только счастливым, то это было бы легко, но всякий хочет быть счастливее других, а это почти всегда очень трудно, ибо мы обыкновенно считаем других счастливее, чем они есть на самом деле.