Сто грамм — не стоп-кран, дёрнешь — не остановишься...
Сто грамм — не стоп-кран, дёрнешь — не остановишься.
Сто грамм — не стоп-кран, дёрнешь — не остановишься.
Это самое ужасное рассуждение: если я не могу всего — значит, я ничего не буду делать.
Нет, жить можно, жить нужно и — много:
Пить, страдать, ревновать и любить, —
Не тащиться по жизни убого —
А дышать ею, петь её, пить!
А не то и моргнуть не успеешь —
И пора уже в ящик играть.
Загрустишь, захандришь, пожалеешь —
Но... пора уж на ладан дышать!
Надо поставить свою жизнь в такие условия, чтобы труд был необходим. Без труда не может быть чистой и радостной жизни.
Тогда, когда любовей с нами нет,
тогда, когда от холода горбат,
достань из чемодана пистолет,
достань и заложи его в ломбард.
Купи на эти деньги патефон
и где-нибудь на свете потанцуй
(в затылке нарастает перезвон),
ах, ручку патефона поцелуй.
Да, слушайте совета Скрипача,
как следует стреляться сгоряча:
не в голову, а около плеча!
Живите только плача и крича!
На блюдечке я сердце понесу
и где-нибудь оставлю во дворе.
Друзья, ах, догадайтесь по лицу,
что сердца не отыщется в дыре,
проделанной на розовой груди,
и только патефоны впереди,
и только струны-струны, провода,
и только в горле красная вода.
Смотрю в книгу, вижу фигу.
Опасности попасть под экипаж человек подвергается, когда только что выскочил из-под другого экипажа.
Мы причиняем себе более мучений, лечась от наших болезней, чем перенося их.
Терпи и мысли — созидай в себе
Мир внутренний, чтоб внешнего не видеть:
Сломи в себе земное естество
И приобщись духовному началу!
Любовь начинает проявляться, только когда мы любим тех, кого не можем использовать в своих целях.
Женщина будет кокетничать с кем угодно, лишь бы на неё в это время смотрели.