Человек может вечно смотреть на три вещи: как течёт вода, как горит огонь и как работает другой человек.
Не звени ключами от тайн.
Дано ли нам постичь глубину ночи при свете дня?
Так жизнь скучна, когда боренья нет.
Пусть столько ж лун и солнц сочтём мы вновь
Скорей, чем в сердце кончится любовь!
Нет ничего тягостнее сознания только что сделанной глупости.
Не надобно иного образца,
Когда в глазах пример отца.
Один бьётся в горячке, другой остывает в морге, а средняя температура по больнице 36,6°.
Не слишком известный пейзаж, улучшенный наводнением.
Видны только кроны деревьев, шпили и купола.
Хочется что-то сказать, захлёбываясь, с волнением,
но из множества слов уцелело одно «была».
Так отражаются к старости в зеркале бровь и лысина,
но никакого лица, не говоря — муде.
Повсюду сплошное размытое устно-письменно,
сверху — рваное облако и ты стоишь в воде.
Скорей всего, место действия — где-то в сырой Голландии,
ещё до внедренья плотины, кружев, имён де Фриз
или ван Дайк. Либо — в Азии, в тропиках, где заладили
дожди, разрыхляя почву; но ты не рис.
Ясно, что долго накапливалось — в день или в год по капле, чьи
пресные качества грезят о новых солёных га.
И впору поднять перископом ребёнка на плечи,
чтоб разглядеть, как дымят вдали корабли врага.
Слова, сказанные в темноте, не могут быть правдой. Для настоящих слов нужен яркий свет.
Ко всем человеческим поступкам можно относиться двояко: за что клеймят одного, за то другого венчают лавром.
