Весь ужас в том, что нас сейчас поймут...
Весь ужас в том, что нас сейчас поймут...
Весь ужас в том, что нас сейчас поймут...
Нет любви без надежды, нет надежды без любви, нет и обеих без веры.
Кто смеётся, тот не злится, потому что смеяться — значит прощать.
Мы не зря считаемся друзьями,
Вместе каждый вздох и каждый шаг,
Вечно жили общими делами,
Только нынче стало между нами
Что-то где-то, видимо, не так...
Спору нет: знакомых в мире много.
Их теряют и находят вновь.
Ну, а дружба, дружба, как любовь, —
Это двухколейная дорога.
Через годы и десятки встреч
Ей бежать стремительно по свету.
И никто не вправе пересечь
Или оборвать дорогу эту.
Это так. Но, знаешь, иногда
Что-то горько душу затуманит.
Коль скалу песчинка перетянет —
Это ведь, пожалуй, ерунда.
Знаешь сам, как я на дружбу прочен:
Что случись — я рядом в тот же час.
Но порой вдруг ты мне нужен очень,
Я звоню, тревожно-озабочен.
— Хорошо, — ты скажешь, — я сейчас!
А потом опять снимаешь трубку:
— Извини, брат, но спешу к другим... —
Так и не пойму я, в чём тут штука:
То ли рюмка где-то, то ли юбка,
То ли новый заграничный фильм.
Дело тут, наверно, не в обиде.
Я могу понять и то и сё,
Но, в беде порою друга видя,
Я, наверно, плюнул бы на всё!
Знаешь, всё не так уж в мире сложно,
Как иные думают, скользя.
Как в любви есть и «нельзя», и «можно»,
Так есть в дружбе «можно» и «нельзя».
Можно спорить, можно ошибаться,
Горячиться, ссориться порой,
Но нельзя душою отстраняться,
Как нельзя ни разу поступаться
Ни любовью общей, ни враждой.
В жизни глупо вздорничать и важничать,
Но не доходить ведь до того,
Чтобы хлебосолить или бражничать
С недругами друга своего.
Что-то тут не очень настоящее,
Что-то от размолвок и разлук,
Что-то, брат, совсем неподходящее
К слову «друг» и пониманью «друг».
Мы с тобой в пути уже давно,
Было всё, но только больше светлого.
И сейчас я не писал бы этого,
Если б сердцу было всё равно.
Дружба — не апрельская вода.
Здесь зима с теплом не совмещаются,
И потери тут не возмещаются,
«Да» и «нет» здесь только навсегда!
И ничто тут не приходит вновь,
Потому что дружба — это много,
Потому что дружба, как любовь, —
Это двухколейная дорога!
— Шекспир открыл Америку.
Давно. При Г. Ю. Цезаре.
Он сам причалил к берегу.
Потом — его зарезали.
— Вы что? Шекспир — Америку?
Он умер до открытия.
Принадлежит Копернику
честь этого открытия.
— Да нет, перу Коперника,
французского поэта,
принадлежит трагедия
«Ромео и Джульетта».
— Ах нет, вы просто спятили!
Да что вы в самом деле?
Америка, приятели,
открыта Торричелли!
— Ну нет, вы всё напутали.
Как следует усвойте:
Не Торричелли, — Ньютоном
Америка... — Постойте,
не Ньютоном, а... — Нужно ли
настаивать на имени?
Её ведь обнаружили
до нашей эры римляне!
— Я чувствую без имени
себя совсем подавленным.
— Вы что? Какие римляне?
Она открыта Дарвином!
— Не Дарвином, а Байроном!
— Плешивым и пришибленным?
— Да нет, известным барином.
— Не Байроном, а Шиллером!
— Уверьтесь, бросив глупости,
в сужденье обоснованном:
Америка на глобусе
нанесена Бетховеном!
— Бетховена примерное
служение науке
известно. Но Америка
открыта Левенгуком.
— Нет, что-то тут не вяжется.
Она открыта... — Врёте!
— Буонапартом, кажется.
— Вот-вот, Буонаротти!
— Ох нет, Его Величество
Карл Пятый... — Заблуждение!
— ...в эпоху электричества!
— ...да, до оледенения...
— Шекспир нам дал подробное...
— Шекспир? Он из Италии...
Ну, и тому подобное
и, так сказать, так далее...
Вот так на подоконнике
беседовали школьники.
Я двери притворил.
Прошу вас убедительно
сказать им, кто действительно
Америку открыл.
Очко даём за правильность!
Скажите, чем прославились
все те, чьи имена
здесь были упомянуты.
Мы сами — очень заняты,
а истина — нужна.
Надеемся, что справитесь,
пусть это — нелегко.
Тринадцать лиц, которые
прославились в Истории!
ЗА КАЖДОГО — ОЧКО.
Я окошка не завесила,
Прямо в горницу гляди.
Оттого мне нынче весело,
Что не можешь ты уйти.
Называй же беззаконницей,
Надо мной глумись со зла:
Я была твоей бессонницей,
Я тоской твоей была.
Нам жизнь навязана; её водоворот
Ошеломляет нас, но миг один — и вот
Уже пора уйти, не зная цели жизни...
Приход бессмысленный, бессмысленный уход!
Прямо здесь, перед нами, расстилаются неисчислимые миры. Они наложены друг на друга, друг друга пронизывают, их множество, и они абсолютно реальны.
Бухты изрезали низкий берег,
Все паруса убежали в море,
А я сушила солёную косу
За версту от земли на плоском камне.
Ко мне приплывала зелёная рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и весёлой
И вовсе не знала, что это — счастье.
Брошена! Придуманное слово —
Разве я цветок или письмо?..