Проснулся я, но начал не с того: дал на себя проблемам навалиться...
Проснулся я, но начал не с того:
дал на себя проблемам навалиться,
а надо было просто помолиться
и маме с папой подтвердить родство...
И больше, БОЖЕ... больше ничего.
Проснулся я, но начал не с того:
дал на себя проблемам навалиться,
а надо было просто помолиться
и маме с папой подтвердить родство...
И больше, БОЖЕ... больше ничего.
Зацветает во дворе акация, я иду, улыбки не тая — у меня сегодня менструация, значит не беременная я.
Прерывать думающего человека так же невежливо, как и говорящего.
Никто не сделает первый шаг, потому что каждый думает, что это не взаимно.
Но если меня в тёмной комнате прислонить к тёплой стенке, со мной ещё очень и очень можно...
Любовь — спектакль, где антракты немаловажнее, чем акты.
А у дельфина
Взрезано брюхо винтом!
Выстрела в спину
Не ожидает никто.
На батарее
Нету снарядов уже.
Надо быстрее
На вираже!
Парус! Порвали парус!
Каюсь! Каюсь! Каюсь!
Настоящая свобода начинается по ту сторону отчаяния.
Кто верит в своего Бога, послушен ему, а вы хотите, чтобы ваш Бог был послушен вам.
Страх смерти обратно пропорционален хорошей жизни.
Когда мне сказали, что в 2100 году женщины будут править миром, я ответил: «Как, всё ещё?!»
Стояла долго я у врат тяжёлых ада,
Но было тихо и темно в аду...
О, даже Дьяволу меня не надо,
Куда же я пойду?..
Квадрат окна. В горшках — желтофиоль.
Снежинки, проносящиеся мимо.
Остановись, мгновенье! Ты не столь
прекрасно, сколько ты неповторимо.
Мой тихий сон, мой сон ежеминутный —
Невидимый, заворожённый лес,
Где носится какой-то шорох смутный,
Как дивный шелест шёлковых завес.
В безумных встречах и туманных спорах,
На перекрёстке удивлённых глаз
Невидимый и непонятный шорох
Под пеплом вспыхнул и уже погас.
И как туманом одевает лица,
И слово замирает на устах,
И кажется — испуганная птица
Метнулась в вечереющих кустах.