Если тебе лизнули зад, не расслабляйся — это смазка!
Сидишь дома — кажется, все дома сидят. Выйдешь на улицу — кажется, что все вышли. Попадёшь на вокзал — думаешь, ну, все поехали. В больнице впечатление, что все туда залегли; на кладбище — все загибаются. Ну много нас. На всё хватает. И всюду чересчур.
Поделись улыбкою своей, и её тебе не раз ещё припомнят...
Как только садишься на диету, рядом тут же кто-то садится жрать...
Красиво жить не запретишь. Но помешать можно...
Раньше я боялся, что меня могут забыть. Теперь я боюсь, что меня могут запомнить!
Пока семь раз отмеришь — другие уже отрежут.
Мало найти своё место в жизни... надо ещё найти его первым.
Хорошо не просто там, где нас нет, а где нас никогда и не было!
Все друзья хотят меня женить, потому что люди не выносят, когда кому-нибудь хорошо.
Труднее всего человеку даётся то, что даётся не ему.
Трудно быть последней сукой — вечно кто-то пристраивается сзади!
В любом из нас спит гений. И с каждым днём всё крепче.
Патриотизм — это чёткое, ясное, хорошо аргументированное объяснение того, что мы должны жить хуже других.
У нас чего только может не быть. У нас всего может не быть. У нас чего только не захочешь, того может и не быть.
Вождём бы стал — харизмы не хватает...
Образ Твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
«Господи!» — сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,
Вылетело из моей груди.
Впереди густой туман клубится,
И пустая клетка позади...
Любовь это глубокое понимание. Настоящие мгновения любви остаются невысказанными.
Кто сильно страдает, тому завидует дьявол и выдворяет — на небо.
Взялся за гуж, не забудь сходить в душ.
Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.
Он имел именно тот ум, который нравится женщинам: ум приличия и наблюдения, безо всяких притязаний и беспечно насмешливый.
Не слишком сердитесь на своих родителей, — помните, что и они были вами, и вы будете ими.
Сон — бальзам природы.
Долго, долго, — с самого моего детства, с тех пор, как я себя помню — мне казалось, что я хочу, чтобы меня любили. Теперь я знаю и говорю каждому: мне не нужно любви, мне нужно понимание. Для меня это — любовь. А то, что Вы называете любовью (жертвы, верность, ревность), берегите для других, для другой, — мне этого не нужно.
Не всё то благо, к чему многие так жадно стремятся.
Кто мы — куклы на нитках, а кукольник наш — небосвод.
Он в большом балагане своём представленье ведёт.
Он сейчас на ковре бытия нас попрыгать заставит,
А потом в свой сундук одного за другим уберёт.
Завидую тебе, питомец моря смелый,
Под сенью парусов и в бурях поседелый!
Спокойной пристани давно ли ты достиг —
Давно ли тишины вкусил отрадный миг —
И вновь тебя зовут заманчивые волны.
Дай руку — в нас сердца единой страстью полны.
Для неба дального, для отдаленных стран
Оставим берега Европы обветшалой;
Ищу стихий других, земли жилец усталый;
Приветствую тебя, свободный Океан.
Излагать истину некоторым людям — это всё равно, что направить луч света в совиное гнездо. Свет только попортит совам глаза, и они поднимут крик. Если бы люди были невежественны только потому, что ничему не учились, то их, пожалуй, ещё можно было просветить; но нет, в их ослеплении есть система... Можно образумить человека, который заблуждается невольно; но с какой стороны атаковать того, кто стоит на страже против здравого смысла?
