Чтоб капучино иметь в кровать — умей, мужчина, мечту сбывать...
Чтоб капучино иметь в кровать —
Умей, мужчина, мечту сбывать...
Чтоб капучино иметь в кровать —
Умей, мужчина, мечту сбывать...
То, что начато в гневе, кончается в стыде.
Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это —
Города, человеков, но для начала — зелень.
Стану спать не раздевшись или читать с любого
Места чужую книгу, покамест остатки года,
Как собака, сбежавшая от слепого,
Переходят в положенном месте асфальт. Свобода —
Это когда забываешь отчество у тирана,
А слюна во рту слаще халвы Шираза,
И хотя твой мозг перекручен, как рог барана,
Ничего не каплет из голубого глаза.
Семья заменяет всё. Поэтому, прежде чем её завести, стоит подумать, что тебе важнее: всё или семья.
Громким смехом не скроешь дикой боли.
Как часто, в жизни ошибаясь, теряем тех, кем дорожим.
Чужим понравиться стараясь, порой от ближнего бежим.
Возносим тех, кто нас не стоит, а самых верных предаём.
Кто нас так любит, обижаем, и сами извинений ждём.
Добродетель и скромность изобретены только для ограждения от зависти.
В тихий час, когда лучи неярки
И душа устала от людей,
В золотом и величавом парке
Я кормлю спокойных лебедей.
Догорел вечерний праздник неба.
(Ах, и небо устаёт пылать!)
Я стою, роняя крошки хлеба
В золотую, розовую гладь.
Уплывают беленькие крошки,
Покружась меж листьев золотых.
Тихий луч мои целует ножки
И дрожит на прядях завитых.
Затенён задумчивой колонной,
Я стою и наблюдаю я,
Как мой дар с печалью благосклонной
Принимают белые друзья.
В тёмный час, когда мы все лелеем,
И душа томится без людей,
Во дворец по меркнущим аллеям
Я иду от белых лебедей.
Правда выше солнца, выше неба, выше Бога: ибо если и Бог начинается не с правды — он не Бог, и небо — трясина, и солнце — медная посуда.
Несправедливость не всегда связана с каким-нибудь действием; часто она состоит именно в бездействии.
Зрелость — это способность осознавать предел своих возможностей.
Всё человечество давно хронически больно,
И всю историю оно болеть обречено.
Большая часть того, что реально внутри нас, — не осознаётся, а того, что осознаётся, — нереально.
Мы есть то, что о себе внушили сами и то, что о нас нам внушили другие.
Ни одна благородная душа не лишена доли сумасшествия.