Женщина, мужайся, ничего, Это жизнь, бывало ведь и хуже...
Женщина, мужайся, ничего,
Это жизнь, бывало ведь и хуже...
Мне вот, скажем, было каково —
Одному любить тебя, без мужа...
Женщина, мужайся, ничего,
Это жизнь, бывало ведь и хуже...
Мне вот, скажем, было каково —
Одному любить тебя, без мужа...
Спасибо, уберите офигевших...
Мода, мода! Кто её рождает?
Как её постигнуть до конца?!
Мода вечно там, где оглупляют,
Где всегда упорно подгоняют
Под стандарт и вкусы, и сердца.
Подгоняют? Для чего? Зачем?
Да затем, без всякого сомнения,
Чтобы многим, если уж не всем,
Вбить в мозги единое мышление.
Ну, а что такое жить по моде?
Быть мальком в какой-нибудь реке
Или, извините, чем-то вроде
Рядовой горошины в мешке.
Трудятся и фильмы, и газеты —
Подгоняй под моды, дурачьё!
Ибо человеки-трафареты,
Будем честно говорить про это, —
Всюду превосходное сырьё!
И ведь вот как странно получается:
Человек при силе и красе
Часто самобытности стесняется,
А стремится быть таким, как все.
Честное же слово — смех и грех:
Но ведь мысли, вкусы и надежды,
От словечек модных до одежды,
Непременно только как у всех!
Всё стандартно, всё, что вам угодно:
Платья, кофты, куртки и штаны
Той же формы, цвета и длины —
Пусть подчас нелепо, лишь бы модно!
И порой неважно человеку,
Что ему идёт, что вовсе нет,
Лишь бы прыгнуть в моду, словно в реку,
Лишь бы свой не обозначить след!
Убеждён: потомки до икоты
Будут хохотать наверняка,
Видя прабабушек на фото
В мини-юбках чуть не до пупка!
— Сдохнуть можно!.. И остро и мило!
А ведь впрямь не деться никуда,
Ибо в моде есть порою сила,
Что весомей всякого стыда.
Впрочем, тряпки жизни не решают.
Это мы ещё переживём.
Тут гораздо худшее бывает,
Ибо кто-то моды насаждает
И во всё духовное кругом.
В юности вам сердце обжигали
Музыка и сотни лучших книг.
А теперь вам говорят: — Отстали!
И понять вам, видимо, едва ли
Модерновой модности язык.
Кто эти «премудрые» гурманы,
Что стремятся всюду поучать?
Кто набил правами их карманы?
И зачем должны мы, как бараны,
Чепуху их всюду повторять?
Давят без малейшего смущения,
Ибо модник бесхребетно слаб
И, забыв про собственное мнение,
Всей душой — потенциальный раб!
К чёрту в мире всяческие моды!
Хватит быть бездарными весь век!
Пусть живёт, исполненный свободы,
Для себя и своего народа
Умный и красивый человек!
Хотите, чтобы в споре ваше слово было последним? Скажите оппоненту: «Пожалуй, Вы правы».
Для Бога мёртвых нет.
Когда я ночью жду её прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милой гостьей с дудочкой в руке.
И вот вошла. Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада?» Отвечает: «Я».
Тут я заснул, но было уже поздно...
Тому стыдно, у кого видно.
За всю жизнь я и четырёх недель не прожил себе в удовольствие. Как будто я всё время тащил на гору камень, который снова и снова скатывался, и нужно было снова тащить его вверх.
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И утром, расставаясь обернуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить...
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено — и в радости, и в горе
Быть рядом... Но при этом не любить...
Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке...
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять...
Вот так и вьётся эта канитель —
Легко встречаются, без боли расстаются...
Всё потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
И мало тех, с кем хочется проснуться.
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И жизнь плетёт нас, словно канитель,
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.
Мы мечемся: работа... быт... дела...
Кто хочет слышать — всё же должен слушать,
А на бегу — заметишь лишь тела,
Остановитесь... чтоб увидеть душу.
Мы выбираем сердцем — по уму,
Порой боимся на улыбку — улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться...
Лучше преуменьшить, чем преувеличить. Пусть люди будут удивлены тем, что результат окажется большим, чем вы обещали, и добиться его было проще, чем вы говорили.