Если во всех случайностях видеть проявление судьбы...
Если во всех случайностях видеть проявление судьбы, нельзя будет и шагу ступить.
Если во всех случайностях видеть проявление судьбы, нельзя будет и шагу ступить.
Чужая душа — потёмки, ну а кошачья — тем более.
Самое опасное место в мире — это кровать. Большинство людей умирают именно там.
Богатством, — слова нет, — не заменить ума,
Но неимущему и рай земной — тюрьма.
Фиалка нищая склоняет лик, а роза
Смеётся: золотом полна её сума.
Гол, да не вор; беден, да честен.
Лучше скажи мало, но хорошо.
Легко быть богатым и не кичиться этим; трудно быть бедным и не сетовать.
Слова «Моя половинка» приобретают особый смысл при разводе.
— Я ненавижу мужа своего!
— Ну, так уйди скорее от него.
— Уйти, конечно, просто. Но тогда
Он сразу будет счастлив. Никогда!
Нравственность — это всего лишь поза, которую мы принимаем перед теми, кого не любим.
Зло в людях, точно море, не перестаёт бушевать, покуда не обессилит самого себя.
В некоторые минуты душа приходит на помощь телу и вселяет в него бодрость. Это единственная птица оберегающая собственную клетку.
Какую клевету ни возведи на человека, он, в сущности, заслуживает в 20 раз хуже того.
Упускать внутреннее, для выигрыша во внешнем, т. е. ради блеска, сана, пышности, титула и почёта жертвовать вполне или большей частью спокойствия, досуга и независимости, — отчаянная глупость.
И снова, как в милые годы
тоски, чистоты и чудес,
глядится в безвольные воды
румяный редеющий лес.
Простая, как Божье прощенье,
прозрачная ширится даль.
Ах, осень, моё упоенье,
моя золотая печаль!
Свежо, и блестят паутины…
Шурша, вдоль реки прохожу,
сквозь ветви и гроздья рябины
на тихое небо гляжу.
И свод голубеет широкий,
и стаи кочующих птиц —
что робкие детские строки
в пустыне старинных страниц...
Наступит такой момент, когда ты сменишь место действия. Возможно, ты отбросишь все мысли о шаманах Древней Мексики. Не исключено, что ты отбросишь мысли и взгляды в отношении даже тех шаманов, рядом с которыми ты трудился, — например, в отношении нагваля Хуана Матуса. Ты можешь отказать ему в существовании. Посмотрим. У воина нет никаких ограничений. Его ощущение импровизации является таким острым, что он может создавать мысленные концепции из ничего, однако это не просто пустые построения, но скорее нечто действенное, прагматичное. Посмотрим. Это не значит, что ты просто забудешь об этом, просто однажды, перед тем, как ты нырнёшь в бездну — если наберёшься дерзости пройти по её краю, если будешь достаточно смел, чтобы не отклониться на пути, — ты придёшь к присущим воинам выводам об упорядоченности и уравновешенности, бесконечно более достойным тебя, чем навязчивые идеи о шаманах Древней Мексики.