Не в силах жить я коллективно: по воле тягостного рока...

Что касается людей, выдающегося ума, то вполне естественно, что эти истинные воспитатели человечества питают не больше склонности к тому, чтобы вступить в общение с другими, чем педагог к тому, чтобы вмешаться в шумную игру детей. Ведь они, рождённые для того, чтобы направить мир чрез море лжи к истине и вывести его из глубокой пропасти дикости и пошлости — на свет, к высокой культуре и благородству, — они, хотя и живут среди людей, однако, всё же не принадлежат, в сущности к их обществу и потому уже с юности сознают себя значительно отличающимися от них существами; впрочем, вполне ясное сознание этого слагается не сразу, а с годами.

Артур Шопенгауэр

Смешно, как люто гонит нас
В толкучку гомона и пира
Боязнь остаться лишний раз
В пустыне собственного мира.

Игорь Губерман

Ум так же упростить себя бессилен,
Как воля перед фатумом слаба...
Чем больше в голове у нас извилин,
Тем более извилиста судьба.

Игорь Губерман

Общительность людей основана не на любви к обществу, а на страхе перед одиночеством.

Артур Шопенгауэр

Сперва, резвясь на жизненном просторе,
Мы глупы, словно молодость сама;
Умнеем после первого же горя,
А после терпим горе от ума.

Игорь Губерман

Душа порой бывает так задета,
Что можно только выть или орать;
Я плюнул бы в ранимого эстета,
Но зеркало придётся вытирать.

Игорь Губерман

Влечение к обособлению и одиночеству воспитано чувством аристократическим. Всякий сброд чрезвычайно общителен; принадлежность к более благородному разряду обнаруживается в том, что он не находит никакой радости быть с другими, а предпочитает их обществу одиночество.

Артур Шопенгауэр

Стадо дикобразов легло в один холодный зимний день тесною кучей, чтобы, согреваясь взаимной теплотою, не замёрзнуть. Однако вскоре они почувствовали уколы от игл друг друга, что заставило их лечь подальше друг от друга. Затем, когда потребность согреться вновь заставила их придвинуться, они опять попали в прежнее неприятное положение, так что они метались из одной печальной крайности в другую, пока не легли на умеренном расстоянии друг от друга, при котором они с наибольшим удобством могли переносить холод.

— Так потребность в обществе, проистекающая из пустоты и монотонности личной внутренней жизни, толкает людей друг к другу; но их многочисленные отталкивающие свойства и невыносимые недостатки заставляют их расходиться. Средняя мера расстояния, которую они наконец находят как единственно возможную для совместного пребывания, это — вежливость и воспитанность нравов. Тому, кто не соблюдает должной меры в сближении, в Англии говорят: «keep your distance»! Хотя при таких условиях потребность во взаимном тёплом участии удовлетворяется лишь очень несовершенно, зато не чувствуются и уколы игл.

— У кого же много собственной, внутренней теплоты, тот пусть лучше держится вдали от общества, чтобы не обременять ни себя, ни других.

Артур Шопенгауэр

Увы, от мудрости нет в нашей жизни прока,
И только круглые глупцы — любимцы рока.
Чтоб ласковей ко мне был рок, подай сюда
Кувшин мутящего нам ум хмельного сока.

Омар Хайям

Прославься в городе — возбудишь озлобленье,
А домоседом стань — возбудишь подозренье.
Не лучше ли тебе, хотя б ты Хызром был,
Ни с кем не знаться, жить всегда в уединенье?

Омар Хайям

Судьба, проказница-шалунья,
Определила так сама:
Всем глупым — счастье от безумья.
Всем умным — горе от ума.

Александр Грибоедов

Мода, мода! Кто её рождает?
Как её постигнуть до конца?!
Мода вечно там, где оглупляют,
Где всегда упорно подгоняют
Под стандарт и вкусы, и сердца.

Подгоняют? Для чего? Зачем?
Да затем, без всякого сомнения,
Чтобы многим, если уж не всем,
Вбить в мозги единое мышление.

Ну, а что такое жить по моде?
Быть мальком в какой-нибудь реке
Или, извините, чем-то вроде
Рядовой горошины в мешке.

Трудятся и фильмы, и газеты —
Подгоняй под моды, дурачьё!
Ибо человеки-трафареты,
Будем честно говорить про это, —
Всюду превосходное сырьё!

И ведь вот как странно получается:
Человек при силе и красе
Часто самобытности стесняется,
А стремится быть таким, как все.

Честное же слово — смех и грех:
Но ведь мысли, вкусы и надежды,
От словечек модных до одежды,
Непременно только как у всех!

Всё стандартно, всё, что вам угодно:
Платья, кофты, куртки и штаны
Той же формы, цвета и длины —
Пусть подчас нелепо, лишь бы модно!

И порой неважно человеку,
Что ему идёт, что вовсе нет,
Лишь бы прыгнуть в моду, словно в реку,
Лишь бы свой не обозначить след!

Убеждён: потомки до икоты
Будут хохотать наверняка,
Видя прабабушек на фото
В мини-юбках чуть не до пупка!

— Сдохнуть можно!.. И остро и мило!
А ведь впрямь не деться никуда,
Ибо в моде есть порою сила,
Что весомей всякого стыда.

Впрочем, тряпки жизни не решают.
Это мы ещё переживём.
Тут гораздо худшее бывает,
Ибо кто-то моды насаждает
И во всё духовное кругом.

В юности вам сердце обжигали
Музыка и сотни лучших книг.
А теперь вам говорят: — Отстали!
И понять вам, видимо, едва ли
Модерновой модности язык.

Кто эти «премудрые» гурманы,
Что стремятся всюду поучать?
Кто набил правами их карманы?
И зачем должны мы, как бараны,
Чепуху их всюду повторять?

Давят без малейшего смущения,
Ибо модник бесхребетно слаб
И, забыв про собственное мнение,
Всей душой — потенциальный раб!

К чёрту в мире всяческие моды!
Хватит быть бездарными весь век!
Пусть живёт, исполненный свободы,
Для себя и своего народа
Умный и красивый человек!

Эдуард Асадов

Когда сидишь в собраньях шумных,
Язык пылает и горит;
Но люди делятся на умных
И тех, кто много говорит.

Игорь Губерман

Живя с людьми, не забывай того, что ты узнал в уединении. И в уединении обдумывай то, что ты узнал из общения с людьми.

Лев Толстой

Люблю людей и, по наивности,
Открыто с ними говорю.
И жду распахнутой взаимности,
А после горестно курю...

Игорь Губерман