Легче узнать заблуждение чем открыть истину...
Легче узнать заблуждение чем открыть истину; первое лежит на поверхности и с ним можно справиться; вторая покоится на глубине и исследование её не каждому доступно.
Легче узнать заблуждение чем открыть истину; первое лежит на поверхности и с ним можно справиться; вторая покоится на глубине и исследование её не каждому доступно.
Я человеколюбив, поэтому могу стать храбрым. Я бережлив, поэтому могу быть щедрым. Я не смею быть впереди других, поэтому могу быть умным вождём.
Концов счастливых не бывает. Если счастливый, это не конец.
Ничто не ободряет так порока, как излишняя снисходительность.
Высшая жертва — скрыть, что это — жертва.
Вы сущность женщины попробуйте поймите:
Перед лицом мужчины, в сплошном смущении
Она всегда нуждается в защите,
Но втайне мыслит лишь о нападении...
— Ты никогда ничего не боишься.
— Я уже ничего не боюсь. Это не одно и то же.
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо своё, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
И орёл не взмахивал крылами,
Звёзды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передаёт.
Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что Слово это — Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчёлы в улье опустелом,
Дурно пахнут мёртвые слова.
В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа,
Снег выпал только в январе.
Люблю, — но реже говорю об этом,
Люблю нежней, — но не для многих глаз.
Торгует чувством тот, что перед светом
Всю душу выставляет напоказ.
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везёт, не слезет с облучка.
С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошёл! Е*ёна мать!
Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас; нам страшней
И косогоры и овраги;
Кричим: полегче, дуралей!
Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И, дремля, едем до ночлега —
А время гонит лошадей.