В сердцах кому-нибудь грубя, ужасно вероятно...
В сердцах кому-нибудь грубя,
Ужасно вероятно
Однажды выйти из себя
И не войти обратно.
В сердцах кому-нибудь грубя,
Ужасно вероятно
Однажды выйти из себя
И не войти обратно.
Когда меня выпустят на свободу, я попросту перейду из одной тюрьмы в другую.
Как жаль, что природа сделала из тебя одного человека: материала в тебе хватило бы и на праведника, и на подлеца.
Когда так много позади
всего, в особенности — горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
и глубже. Это превосходство —
не слишком радостное. Но
уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.
Нигде не живут такой полной, настоящей жизнью, как во сне.
Фотография жены в моём бумажнике напоминает мне о том, что на этом месте могли бы быть деньги.
Худшего несчастья, чем лишение разума, нет на свете.
Ноябрьским днём, когда защищены
от ветра только голые деревья,
а всё необнажённое дрожит,
я медленно бреду вдоль колоннады
дворца, чьи стёкла чествуют закат
и голубей, слетевшихся гурьбою
к заполненным окурками весам
слепой богини.
Старые часы
показывают правильное время.
Вода бурлит, и облака над парком
не знают толком что им предпринять,
и пропускают по ошибке солнце.
Чтобы осознать реальность, привычную для другого, вначале необходимо освободиться от собственной реальности; но человеку совсем не просто избавиться от привычной картины мира, эту привычку необходимо сломать силой.
То, что ты видишь и слышишь, в некоторой степени зависит от того, каков ты сам.
В мире, где за каждым охотится смерть, не может быть маленьких или больших решений. Здесь есть лишь решения, которые мы принимаем перед лицом своей неминуемой смерти.
В каждом человеке солнце. Только дайте ему светить.
О будущем хватит времени подумать тогда, когда уже впереди не будет будущего. Думайте о будущем других людей, но никогда не задумывайтесь о своём собственном. Думайте о шоколаде, о такси, о золоте и бриллиантах.
В еврейской семье. Жена мужу:
— Йосик, я таки ушла к гинекологу!
— Да, Фаечка, давай! Покажи им там всем!