Мне жаль небосвод этот синий, жаль землю и жизни осколки...
Мне жаль небосвод этот синий,
Жаль землю и жизни осколки;
Мне страшно, что сытые свиньи,
Страшней, чем голодные волки.
Мне жаль небосвод этот синий,
Жаль землю и жизни осколки;
Мне страшно, что сытые свиньи,
Страшней, чем голодные волки.
Все люди делятся на две категории: те, с которыми легко, и также легко без них, и те, с которыми сложно, но невозможно без них.
Мужчина ведь властитель над своей
Свободою; его ж властитель — время.
Хочешь быть мастером, макай своё перо в правду. Ничем другим больше не удивишь.
Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.
Мужчина стареет снизу.
Если бы наша жизнь не имела конца и не была исполнена страданий, то, быть может, никому бы и в голову не пришло спросить, по какой причине существует мир и почему он именно таков, каков он есть.
У занимающих посты больших господ
Нет в жизни радостей от множества забот,
А вот подите же: они полны презренья
Ко всем, чьи души червь стяжанья не грызёт.
Я в этот мир пришёл — богаче стал ли он?
Уйду — великий ли потерпит он урон?
О, если б кто-нибудь мне объяснил, зачем я,
Из праха вызванный, вновь стать им обречён?
Попробуйте в течение двадцати четырёх часов принимать всё, что бы ни случилось. Кто-то вас обидел — примите это, никак не реагируя, и наблюдайте, что происходит. Внезапно вы почувствуете поток энергии, которой никогда раньше не чувствовали. Когда кто-то вас оскорбляет, обычно вы чувствуете слабость, вы теряете спокойствие и начинаете думать, как бы отомстить. Этот человек подцепил вас на крючок, и теперь вы будете описывать круги. Дни, ночи, месяцы, целые годы вы не сможете спать, вам будут сниться плохие сны. Люди тратят всю жизнь на сущую чепуху только потому, что кто-то их оскорбил.
Загляните в прошлое, и вы кое-что вспомните. Вы были маленьким ребёнком, и учитель в классе назвал вас идиотом; вы до сих пор помните и держите обиду. Отец что-то сказал… ваши родители давно позабыли, и даже если им напомнить, они не поймут, о чём речь. Мать не так на вас посмотрела, и эта рана сохранилась до сих пор, открытая, живая; если кто-нибудь до неё дотронется, вы взорвётесь. Не помогайте этой ране становиться больше. Не позволяйте ей занять всю душу. Обратитесь к корням, будьте с целым. Двадцать четыре часа — всего двадцать четыре часа, — что бы ни случилось, старайтесь не реагировать, не сопротивляться.
Вы почувствуете новую волну энергии, какой никогда раньше не знали, новый прилив жизненных сил, идущий от самых корней. И стоит только узнать, почувствовать этот вкус, как ваша жизнь изменится. Вы будете смеяться над всеми совершёнными глупостями, которые вас занимали, над всеми обидами, реакциями, местью, которыми вы разрушали себя.
Никто не может вас разрушить, кроме вас самих; никто не может вас спасти, кроме вас самих.
Под тонкою луной, в стране далёкой,
древней,
так говорил поэт смеющейся царевне:
Напев сквозных цикад умрёт в листве
олив,
погаснут светляки на гиацинтах
смятых,
но сладостный разрез твоих
продолговатых
атласно–тёмных глаз, их ласка, и
отлив
чуть сизый на белке, и блеск на нижней
веке,
и складки нежные над верхнею, –
навеки
останутся в моих сияющих стихах,
и людям будет мил твой длинный взор
счастливый,
пока есть на земле цикады и оливы
и влажный гиацинт в алмазных
светляках.
Так говорил поэт смеющейся царевне
под тонкою луной, в стране далёкой,
древней...